Дети были счастливы, и я отдыхала душой, потому что приступила к выполнению своей задачи. Так хорошо и спокойно стало на душе от осознания этого. Как же замечательно, когда желания совпадают с возможностями!

И со здоровьем дочери прогресс тоже был очевиден. Тревога разъедающая мою душу сомнениями, отступила. Наконец, Дарья твёрдо встала на ножки и уверенно пошла. Она перестала плакать сутками напролёт, стала намного спокойней, как и я вместе с ней. Незаметно пролетел первый год и мне казалось, что жизнь начинала налаживаться, но, как показали дальнейшие события, я ошибалась. Справившись с одной бедой, я нашла себе другую. Сказано же, – Незадачливая!

Глава 4. Бабя Валя. Разгон.

На следующее лето я узнала, что дирекция предоставляет сотрудникам санатория для проживания вагончики – бытовки, находящиеся между территорией здравницы и морским пляжем. Конечно, я тоже попытала счастья, но директор санатория сказал, как отрезал:

– Вагончики мы предоставляем тем, у кого нет своего жилья!

Я не отступала и возразила ему:

– Но, Василий Васильевич! Так у меня и нет своего жилья. Я с двумя маленькими детьми живу в тесном чужом доме в лесу и без удобств. Зарплата у меня семьдесят рублей, и половину из неё я отдаю бабе Вале за аренду. Мы с детьми испытываем большие материальные затруднения, потому что денег, которые остаются, явно маловато на жизнь женщины с двумя детьми. Неужели Вы, как директор и как мужчина не поможете нам?

Интуитивно я выбрала правильную тактику. Конечно же он и директор и мужчина! И доказал мне это. Василий Васильевич досадливо крякнул и, чтобы избавиться от настойчивой мамаши, откровенно рассказал мне тогда то, о чём я не даже не догадывалась.

– Ладно! Не хотел говорить, но скажу это только ради твоих детей. Незадачливая ты: за что платишь этой наглой бабке? Домик, в котором вы живёте с бабкой, раньше служил общежитием для двух семей строителей нашего санатория. То есть он принадлежит этому санаторию, а не бабе Вале! По окончании строительства здравницы от Министерства сельского хозяйства, люди со второй половины дома уехали, освободив две комнаты, да и бабушкин сын тоже уехал на заработки на Север. Бабуля отремонтировала вторую опустевшую половину и теперь незаконно берёт с тебя деньги за проживание в доме, который ей не принадлежит. Скажи старухе, что если не прекратит, то будет иметь дело с милицией! Всё, иди!

Решение нашего незабвенного Василия Васильевича было резким и однозначным. Он сердито добавил в догонку:

– Живи там, плати только за свет, и больше ты никому ничего не должна. Даже я своей властью не могу тебя оттуда выселить, потому что у тебя дети! Как ты вообще туда попала?

Вот вам неоспоримые плюсы СССР! Человек труда, тем более мать с детьми были кастой неприкасаемых.

Для меня новость из уст директора была радостной, но бабу Валю такое решение директора совсем не устроило, и она ополчилась против меня и директора, объявив нам обоим непримиримую войну. Её благостное настроение улетучилось в криминальном направлении, именуемом стяжательством нетрудовых доходов и покушением на честь и достоинство человека. Она превратилась в злобную мегеру, требующую, чтобы я немедленно ушла из дома. Она на деле продемонстрировала, что её фамилия Куролесова вполне соответствовала её характеру. Куролесила она с выдумкой, удивляя всё село своей изобретательностью, в части борьбы с одиночкой с двумя детьми на руках. Покуролесила она знатно.

Начала она с самого подлого – стала распускать обо мне нелестные сплетни, после которых каждый мужчина села стал считать своим долгом уделить мне его бесценное внимание. Я даже утомилась,изобретая изощрённые способы отпугивания ухажёров. А после нескольких её агрессивных попыток выжить меня из дома, когда она меняла дверные замки, выбросив всё наше с детьми имущество на улицу, я обратилась в милицию за защитой. Получив строгое предупреждение, она применила последний неожиданный и нелепый способ для моего выселения.