Владельцы компании, что произвели этот ужасный кофейный ликёр, пытались меня купить. Предлагали очень хорошие деньги. Потом меня собирались запугать. Угрозы сыпались на меня со всех сторон. Уинн даже приставил к моей лаборатории охрану, и полицейский провожал меня до квартиры.

Но потом был суд, и владельцы компании поняли, что я - не единственный эксперт, дающий против них показания, и всех нас купить и запугать не получится. Тем более, что доказательств было слишком много.

Газеты много писали в те дни и обо мне, и об этом деле. Я практически не сходила с первой полосы. Удивительно, но раньше, когда я входила в светскую элиту, газеты меня такой чести не удостаивали.

Я была диковинкой. Я была химиком-магом. Я была женщиной.

В суде я держалась с высоко поднятой головой, прямой спиной, была сдержанна и серьёзна, говорила уверенно, и адвокатам защиты не удалось меня ни смутить, ни сбить с толку, ни запутать. Я хорошо разбиралась в своём деле, а уж навыков не теряться на публике у меня было предостаточно. Я несколько раз повела бровью в сторону адвоката, и заставила его замолчать, когда он, брызжа слюной, пытался на меня давить. У меня была хорошая школа нахождения среди пираний. Ах, простите великодушно. Высшего светского общества. А в нём без выдержки и ледяного спокойствия долго не протянешь. Поэтому моё выступление в суде произвело и на присяжных, и на полицию неизгладимое впечатление.

Лабораторные эксперты из полиции на суде обычно или мямлили, или говорили сложными заумными терминами, которые плохо понимали все присутствующие. Я же изъяснялась доступным языком, но при этом с профессиональным знанием дела.

Так что неудивительно, что сразу после завершения судебного процесса ко мне подошли из полицейского участка и предложили перейти на работу к ним.

Но я отказалась наотрез. И не потому, что не хотела. Нет. Мне очень понравилось наше сотрудничество. Но добираться на работу было бы гораздо дальше. И к тому же за эти два месяца я уже успела подружиться и с коллективом Центральной городской больницы, и с работниками морга, и, самое важное, с главой больницы - профессором Артуром Фредериком Лоринжем. Он не только защищал меня в это сложное время, он оказывал мне поддержку, и я чувствовала себя рядом с ним увереннее и смелее.

Получив мой категорический отказ, Уинн сказал:

- Ну, раз ты не хочешь идти в полицию, тогда полиция придёт к тебе.

К тому времени мы давно отбросили всякие формальности и общались с ним запросто.

- Это как? - перепугалась я.

- Очень просто. Оформим тебя к нам, а работать будешь здесь. Всё равно на вскрытие тела привозят в этот морг, да и потерпевшие в первую очередь поступают в больницу для освидетельствования и осмотра. Я поговорю с начальником. Просто увеличим ваше финансирование и сделаем здесь филиал полицейской лаборатории.

- А вот это отличная идея! С финансированием у нас плохо, - довольно потёр руки Профессор Лоринж.

Вот так, спустя два месяца, и оказалось, что я работаю сразу в двух местах. Уинну всё удалось оформить, и на меня посыпались материальные блага. Не только увеличилась моя зарплата, но и качество работы повысилось. Теперь мне не приходилось выпрашивать реактивы, штативы, мензурки и пробирки. Мне всё привозили и выдавали по первому требованию.

Я стала приводить в порядок лабораторию. Больше никаких разбитых стёкол на полу и грязи на столах. Это теперь было строжайше запрещено в моём кабинете. Мне выделили уборщицу, я и её устроила работать в полицию. За два получаемых оклада она трудилась на совесть. Мои столы сверкали, а на полах можно было устраивать праздничный ужин.