Дискуссия постепенно перетекала в обсуждение вопроса о том, как лучше проводить антирелигиозное воспитание и насколько это позволяет современное состояние школы.

Среди тех, кто высказывался за антирелигиозное воспитание, как это уже было видно из публикуемых на страницах «Учительской газеты» писем и статей, были и сторонники его проведения, не прибегая к крайним методам (прежде всего, к кампаниям с вовлечением школы в непосредственную борьбу с религией и к радикальному пересмотру программ 1927 г.), и сторонники превращения школы в опорные базы воинствующего атеизма. Последние писали письма и заметки в газету Союза безбожников СССР «Безбожник». В них даже не обсуждался вопрос о необходимости перехода к антирелигиозному воспитанию, а содержались конкретные предложения, как проводить это воспитание.

А. Савушкин из Иваново-Вознесенска, обосновывая необходимость «ввести в число дисциплин преподавание в школе антирелигиозных предметов», писал: «Слова одного учителя: “Никогда не говорить о религии – лучшее воспитание”. Мне кажется эта мысль довольно верная, но только она не может быть применима в настоящее время, в настоящих условиях. Это – мысль будущего, когда действительно не будет никакой нужды в антирелигиозной пропаганде и слово “религия” совершенно утратит смысл и значение и будет вычеркнуто из числа бытовых слов»[172].

Б.М. Троепольский из Дубровской школы Елецкого округа объяснял необходимость начинать антирелигиозное воспитание с младших групп: «Дети еще в дошкольном возрасте впитывают в себя религиозные настроения окружающей их среды»[173].

Определяющее влияние на детей оказывала религиозная семья, и поэтому главная угроза в представлении многих атеистов исходила из семьи. Школа в их понимании должна превратиться в убедительную альтернативу религиозной семье. Они настаивали на том, чтобы школа вела бескомпромиссную борьбу с семьей за влияние на мировоззрение ребенка, вплоть до привлечения религиозных родителей к судебной ответственности. Автор статьи «В защиту детей» (Безбожник. 1928. № 40) требовал издать закон об ответственности родителей, «заставляющих насильно детей ходить в церковь»[174]. В ответ на эту статью в редакцию газеты «Безбожник» поступили многочисленные отклики читателей[175]. К.П. Кузьмин из села Яковлевка Владивостокского округа задавался вопросом: «… Будут ли они [дети] здоровой сменой тогда, когда они находятся под властью калек, инвалидов и нравственно больных родителей, зачастую глубоких фанатиков?». И продолжал: «Вполне согласен… с тем, что нужно ввести соответствующую статью закона, карающего за калечение религиозным дурманом несовершеннолетних. Но этого мало, нужно найти еще статью закона по отношению к родителям, которые, проявляя свою власть, калечат детей тем, что в маломальские праздники не пускают детей в школу…»[176]. Педагог Репнинской школы I ступени Болховского района Орловского округа писал от имени школы: «…школа в целом высказывается за то, чтобы был издан закон, защищающий детей от религиозных родителей, которые занятия в школе сменяют на церковную службу»[177].

Безбожники допускали самые радикальные меры воздействия на верующих, вплоть до репрессивных.

В процессе обсуждения форм и методов антирелигиозного воспитания в школе возникали новые дискуссии. Воинствующая атеистка М.М. Костеловская в статье «Как подойти к вопросу антирелигиозного воспитания в школе» высказалась против организации в школе антирелигиозных кружков, усмотрев в них «особые уроки антирелигиозной пропаганды»[178]. «Нельзя ничего возразить против организации кружков безбожников, когда они возникают по линии комсомола и пионердвижения, – писала она. – Причем назначение этих кружков заключается не в изучении каких-либо дополнительных антирелигиозных предметов, а в практической активной реализации среди окружающих тех знаний, которые ребята получают по этому вопросу из школьных занятий»