И я прыгнул. Сначала – на крышу, а потом – обратно, с этой крыши на проклятый балкончик. Потом – опять с балкончика на крышу. И – обратно… И – опять… И Вовка прыгнул, и Андрюха… И Петька, и Саня, и Макс-Кореец. И придурок Славка, глядя на нас, тоже… Ведь мы же – не девки сопливые, мы – Настоящие Пацаны, ага.

А внизу, во дворе, сидели старухи – те самые старухи, которые постоянно придирались к нам, и которых мы терпеть не могли: и Полина Захаровна, и Мария Максимовна, и Ида Аароновна, и Зея Абрамовна. Они смотрели, как мы прыгаем туда-сюда на уровне пятого этажа, но ничего не кричали нам – они просто молча хватались за сердце и ловили воздух старческими ртами… А мы – прыгали: туда – сюда!…

* * * * *

…До сих пор просыпаюсь в холодном поту, вспоминая, как мои дворовые приятели запихнули меня в трансформаторную будку. В этой будке с утра ковырялись какие-то электрики – а потом они ушли, забыв запереть её на ключ. Так и стояла она, распахнутая, пока эти оболтусы не воспользовались тем, что я замешкался, и не запихнули меня туда. Это называлось – «Пять Минут Страха». Помню, как стоял, боясь пошевелиться, вжавшись спиной в дверь, на которую с внешней стороны навалились эти придурки – а внутри, в темноте, гудело Ужасное, Жуткое Высоковольтное Электричество. Сколько мне тогда было?… Лет восемь или девять. Но я уже очень хорошо знал, что

да и таблички с пронзённым молнией человеческим черепом и надписью «НЕ ВЛЕЗАЙ!!! УБЬЁТ!!!» способствовали формированию стойкой антипании к любым инженерным сооружениям, имеющим отношение к электричеству. Поэтому, тех нескольких минут (или, всё-таки, секунд?), что я по воле своих дружков провёл внутри этой подстанции, мне на всю жизнь хватило с избытком.

Нет, я не упрекаю и не держу зла на этих дураков – ну что с них взять?… Да и не собирались они казнить меня на «электрическом стуле» – просто, попугать хотели (и у них это очень хорошо получилось, кстати!) А вот тех горе-электриков, которые ушли и не заперли на ключ подстанцию, до сих пор мечтаю встретить! Встретить – и сказать им на ушко несколько Волшебных Слов. А каких – не скажу.

…Неправильно было бы думать, что мы росли этакими отмороженными на всю голову хулиганами, что подобные забавы были нашим единственным развлечением. Совсем нет! – мы были вполне нормальными мальчишками, и я не помню, чтобы у кого-то из нас в детском возрасте обнаруживалась какая-то патологическая жестокость. Так, например, я не помню, чтобы кто-то из моих сверстников издевался или мучил животных – наоборот: с тем же Сашкой (с тем самым, с «артиллеристом») мы сколачивали в его ограде будки для бездомных собак, таскали им какую-то еду… А уж жившую в подвале нашего дома полудикую кошку Белку подкармливал, кажется, весь двор.

Не помню я и того, чтобы у нас было принято обижать девчонок: они были, скорее, нашими приятельницами, а вовсе не объектами для насмешек и травли. Катать их на багажнике велосипеда, например, считалось, скорее, почётным, нежели зазорным делом. К тому же, наши девчонки постоянно затевали «игру в театр» – и мы с удовольствием исполняли любые, даже самые дурацкие роли, которые придумывала и поручала играть нам бессменный «драматург и режиссёр» Алёнка Бару…

Что же касается наших подвально-чердачных приключений (о нашем исследовании подвала расскажу отдельно), прыжков по крышам, пиротехнических экспериментов и прочего, то через это или что-то подобное, наверное, прошли все или почти все мальчишки, чьё детство пришлось на семидесятые – первую половину восьмидесятых годов. И сейчас, вспоминая всё это, остаётся только порадоваться тому, что всё это осталось в прошлом, и что все мы остались живы, целы и относительно невредимы.