– Ой, не знаю, – София зарыдала, закрыв лицо ладонями.

Ночь постепенно окутывала село. Проснулись и звенели в траве маленькими колокольчиками чёрные сверчки. Лягушки на заросшем камышом поливном пруду пели свадебные серенады. Уютный деревенский тёплый вечер.

Санька и Василь сидели на лавочке у соседского дома.

– Что там отец твой? – спросил Санька.

– Собирается. Мамку жалко, плачет постоянно. Говорит, чувствует, что больше не увидит его.

– А он?

– Он говорит, что не надолго едет, что у нас армия самая мощная в мире, но по глазам видно – сам не знает, отобьёмся или нет, – Василь задумался, – твои там как?

– Тоже собираются, – ответил Санька, – это у него уже третья война. Говорит, что Гражданскую и Финскую прошёл и эту пройдёт. Ободряет мамку, но что-то не очень получается.

Василь встал и осмотрелся как заговорщик.

– Мне отец шепнул, оружие придумали, что может целые полки солдат перелопачивать, но у немцев тоже такое имеется. Вот теперь и будут меряться, чья лопата шире. Ладно, у нас другая задача, – подвёл итог Василь, – нас с тобой в звено механизации определили.

– Это хорошо, – ответил Санька.

– Чего же хорошего? Все путёвые трактора забрали из колхоза. Не знаю, орудия или ещё чего-то таскать, а нам рухлядь оставили. Будем постоянно в мазуте по уши, а ведь норму будут требовать. Девчат ещё в бригаду к нам назначили зачем-то.

– Так у них, может, ещё лучше получится, чем у Кольки с Сергеем. Они раздолбаи тупорылые, любая девка хитрей и дотошней. Да и веселей с ними, – Санька хитро улыбнулся.

Василь снова сел рядом с другом.

– Лошадей тоже проредили, даже Яшку увели. Калмык его за повод тянет и орёт: «Пошёл, пошёл, горбатый». Я ему говорю: «Сам ты горбатый, а его Яшкой зовут». Хрен с ним, сдюжим. Лишь бы батьки наши вернулись быстрей. Всё. Давай по домам. Утром всех проводим и к тракторам пойдём, учиться.

Санька подошёл к своему дому и взглянул в окно. На лавочке у печи сидел отец, Архип Емельянович, и подбивал сапог, на кровати мать, Домна Ивановна, подшивала одежду и причитала по-женски:

– Чего они тебя сразу тащат? Молодых вон сколько, пусть они повоюют, не всё же тебе.

– Молодых много, только техника сейчас другая, это тебе не шашкой махать. Один грамотный пулемётчик может наступление остановить, а пару залпов артиллерии целый полк с землёй и навозом перемесят. Вот и думай. Они же к нам не с рогатками пришли, вот и требуются опытные люди.

– Что же будет теперь? – слова женщины прервал короткий всхлип.

Архип Емельянович отложил сапог, подошёл к жене и обнял её, присев рядом на кровать.

– Ну чего ты, родная?

Она тихо заплакала и уткнулась лицом в плечо мужа.

Утром провожать призывников собралась вся деревня. Стояли подводы, запряжённые лошадьми, несколько грузовиков из района. Весело заливалась гармошка. Чуть в стороне находились мужчины с вещмешками. Между ними, надев боевые награды, подпрыгивая на протезе, маячил старый Мирон и ободрял собравшихся. Он проверял на них одежду, интересовался, что взяли с собой и наставлял их по-отечески, на правах бывалого солдата.

Из здания вышли председатель и парторг в сопровождении представителя комиссариата. Провели перекличку.

– По машинам! – прозвучала команда, и сразу же кто-то из женщин вскрикнул, как на похоронах.

– Хватит причитать, – рявкнул председатель и добавил уже спокойно, – всё хорошо будет. Мужики у нас крепкие, не первый раз в руки оружие берут, справятся.

– Трогай, – снова прозвучал зычный голос представителя военкомата.

Санька с Василём смотрели в след машинам, увозившим куда-то их отцов.

– Пойдём, – резко сказал Василь и быстрым шагом направился прочь от собравшихся.