– Поживее, что вы как мухи сонные? – сердито прикрикнул дядька, и двое молодцев с усилием забросили сундук в кузов.

– Ф-ффу. Перекурить бы, хозяин?!

– Какое перекурить? Поезд через два с половиной часа! А вы еще даже трети не перенесли.

Грузчики, неодобрительно крякнув, скрылись в подъезде.

– Ничего себе! – зашептал на ухо приятелю Юрка. – Под такое количество барахла надо целый отдельный вагон занимать. Когда позавчера почтальонка тетя Лида с Веркой уезжали, у них на двоих всего один чемодан был. Да узелок с бельем и харчами.

– А может, этот дядька – особо ценный кадр? Какой-нибудь секретный научный работник? – предположил Санька. – Может, у него там в ящиках книги специальные, чертежи, приборы?

– Да ты на физиономию его посмотри! Разве такие научные работники бывают?

– Мало ли у кого какие лица? Вон, возьми хоть Постникова: с виду вполне себе нормальный пионер. А на самом деле?

– Тоже мне!.. Сравнил. Круглое с квадратным. Ладно, давай попробуем.

И приятели, переглянувшись, подступили к потенциальному работодателю:

– Дяденька! Вам помощь не требуется? Вещи носить?

– Мы незадорого! – успокоил Санька.

Жлоб смерил пацанов недоверчивым взглядом:

– Помощь-то, она того, не помешает. Хм… А вы, часом, не того? Ничего не сопрёте?

– Мы, между прочим, пионеры! – оскорбился за двоих Юрка.

– Так ведь пионеры – они тоже всякие бывают, – сварливо заметил жлоб. Тем не менее, задрав голову, зычно, на весь двор-колодец пробасил:

– Со-о-ня!

В распахнутое на третьем этаже окно высунулась всклокоченная тетка:

– Вавик! Что там еще?!

– Тут пацаны помочь подрядились. Пусть таскают, только стеклянное им не давай – как бы не грохнули. Так, пионеры, живенько поднимайтесь в 30-ю квартиру. Тетя Соня вам обозначит фронт работ.

Пытаясь выглядеть деловым, Юрка максимально небрежно осведомился:

– А как насчет аванса?

– Давай-давай, топайте, коли подрядились, – нахмурился Вавик. – Ишь ты, аванс! Отработаете как надо, тогда и рассчитаемся.

В течение получаса подростки наравне со взрослыми грузчиками тягали по лестничным пролетам тяжеленные коробки, мешки и ящики. За это время Юрка окончательно уверился, что отысканный ими клиент никакой не особо ценный для государства научный кадр, как предположил Санька, а самая натуральная шкура. Спасающая себя любимую и свое ненаглядное барахло.

Финальным аккордом стал вынос и спуск наспех сколоченного из грубых, щедро-занозистых, досок ящика, внутри которого помещалась гигантских размеров люстра, тревожно позвякивающая хрустальными висюльками. Когда грузчики, обливаясь потом, выволокли его из подъезда, дядька недовольно зыркнул на переводивших дух приятелей и скомандовал:

– Пионеры! Чего стоите руки в брюки? Подсобите, только аккуратно.

Юрка и Санька взялись поддерживать ящик снизу, скорее мешая, нежели помогая грузчикам. В спины им неслись причитания выкатившейся во двор тети Сони:

– Умоляю, осторожнее! И поглубже ее, поглубже!

– Да как раз и не надо поглубже! – ворчал водила, принимая ящик наверху. – Сейчас бортом прижмем-зафиксируем, и никуда оно не денется. Мне дико интересно другое – как его потом в вагон затаскивать станем? Оно же в тамбур не пройдет?

Наконец с погрузкой благополучно покончили, и мужики, которым предстояло сопровождать груз до вокзала, потянулись за папиросами.

– Парни! Айда с нами? – предложил один из них. – Прокатитесь с ветерком, а заодно разгрузить поможете?

– Нет, нам в школу надо.

Санька незаметно дернул товарища за рукав, и сей его жест означал: «Ты чего творишь? С вокзалом в два раз больше заработаем!»

Но Юрка оставался непреклонен. Помогать и далее этим двум бегущим с корабля (и какого корабля! с «Авроры»!) крысам лично он не собирался. К слов у, крысы хотя бы налегке бегут. А эти… Ленинградцы, называется. Тьфу!