– Ффу-ух! Еле вытащили, – дядя Юра убрал пистолет в кобуру и утер лоб.

Песок вокруг побурел и пропитался кровью. Макс наконец-то смог как следует разглядеть трофей: усатая длинная морда с мягким рыльцем впереди, четыре мощных плавника под брюхом. Плавники неуловимо напоминали коротенькие ножки гиппопотама и выглядели рудиментами привычных конечностей земных травоядных. Туловище оканчивалось мощным ластообразным хвостом.

– Наполовину бегемот, наполовину тюлень, – подытожили из толпы.

– Тюленемет…

– Сам ты тюленемет. Это ж корова!

– Водяная корова!

– У-у, епта! Точняк, корова!

– Речная!

Макс уставился на розовые крупные соски между задней парой ног-плавников неведомого животного. Мысленно Макс согласился с метким прозвищем: соски и впрямь напоминали вымя.

– Мы подошли. Прапор принялся командовать, как на берегу встать, чтоб леску не запутать, – краем уха услышал Макс тихий пересказ паренька. – Потом вдруг на середине реки захлопало, круги по воде, а потом фонтаны – фигак из речки!

– Ага! Как у китов, прикинь!?

– И спины из воды показались… Целая стая!

– Много их было? – заинтересовался Макс.

Юнцы переглянулись, пожали плечами.

– Уж не меньше десятка – точно, – проворчал Юрий Владимирович, стаскивая мокрый свитер.

Показались ремни кобуры на боку, и молодежь уважительно притихла.

– А скорее даже – два десятка, – закряхтел дядя Юра, выжимая свитер и развешивая его на кустарнике. – Потом зверюги нас увидели, морды над водой высунули. Одна плеснула и к нам поплыла.

– А вы, клоуны, стояли вокруг и губами шлепали… – Юрий Владимирович пояснил Максу. – Это ж столько мяса! Хоть и жаль снаряды тратить, но не удержался…

Максим подошел к реке и тщательно вымыл руки. Забрал небольшое ведерко у растерянного паренька, присел и принялся привычно и ловко оттягивать соски. Вокруг мигом замолчали. Брызнула первая тугая струйка, ударяясь о пластиковое донце. Белая – как и положено молоку.

– И впрямь корова, – послышался восхищенный шепот.

Доить лежащую на боку мертвую тушу было неудобно. И неправильно. Но деваться некуда – не пропадать же добру… При помощи второго ведерка Макс надоил около пятнадцати литров.

– Тридцать три коровы,

Свежая строка.

Тридцать три коровы,

Стих родился новый,

Как стакан парного молока, – услышал Макс, поднимаясь.

Подошедший Семен Михайлович разглядывал картину странной дойки. Веселая песенка в его исполнении прозвучала совсем не радостно. Вечно улыбчивый старик хмурился. Сам Макс тоже чувствовал себя паршиво. Истоптанный песок под ногами пропитался молоком, кровью и мозговой жидкостью.

– Максим! – окликнул Юра. – Я там у тебя топорик удобный видел. И ножовку. Дашь?

– Берите, – кивнул Макс.

– Здесь разделывать будешь? – поинтересовался Маф.

– Не волочь же это чудо-юдо на кухню. Из реки еле вытащили… Здесь освежуем и разделаем, – деловито распоряжаясь, подтвердил дядя Юра. – О-о! Вон и наш повар спешит!

В сопровождении неразлучных Болика и Лелека через луг пробирался грузный Сергеич, на удивление шустро перебирая толстыми ногами. Макс и Семен Михайлович двинулись навстречу.

– Пахнет молоком… – заметил старик, покосившись на ведро в руках Макса. Тот пожал плечами.

– Если выглядит как молоко, доится как молоко, пахнет как молоко… – Максим опустил палец в белую жидкость. Поднес ко рту, облизал, прислушался к ощущениям и подытожил. – То молоком и является. Странное, малость солоноватое, – но молоко.

Он всучил ведро Сергеичу и мотнул головой назад, не желая попусту пересказывать произошедшее. Мысль, что знакомство с новым миром они начали не по-людски, с убийства, не давала покоя.