- Не понимаю вас, Георгий Алексеевич, - лепечу тихо. - Родители Никиты – милейшие люди. Не снобы. И ко мне хорошо относятся. А говорят… Про вас тоже слухи ходят, - выпаливаю я и заливаюсь краской. Это надо такое ляпнуть!

- Отличный довод, - усмехается Сарматов. – Ладно, Ксения Леонидовна. Давайте лучше поработаем. Зачем время зря терять? По объемам продаж вы мне выписку сделали?

- Да, отправила в пятнадцать сорок пять, - рапортую, глядя в мобильное приложение электронной почты. Еле-еле справляюсь с эмоциями. Потом наревусь. Сейчас не время и не место.

- Очень хорошо, - бормочет шеф, пролистывая папку входящих сообщений и найдя, быстро открывает файл.

А я выдыхаю спокойно и пытаюсь сосредоточиться на своей беде.

«Как дальше быть?» - думаю, глядя в окно.

Город живет своей жизнью. Люди спешат с работы домой. Тянут детей за руку. Заходят в магазины. Или встретившись пятничным вечером в кафе тянут вино из огромных бокалов и сплетничают.

А я?

Вечно у меня все по-дурацки!

Телефон в руках заливается громкой трелью, заставляя Сарматова поморщится.

«Элла Федоровна», - высвечивается на экране имя абонента.

- Кто это? – кивает на трубку шеф.

- Мама Никиты, - блею я нерешительно. Медлю. Не отвечаю Махровой, но и звонок не отбиваю.

- Дайте сюда, - забирает из моих ватных пальцев трубку Сарматов. Решительно выключает сотовый и кладет его в карман своего пальто. – Пусть пока побудет у меня, - заявляет не терпящим возражения голосом.

Выдыхаю, еле сдерживаясь, чтобы не нахамить. Нельзя сейчас! Еще не хватало сейчас без работы остаться. А Никита просил уволиться перед свадьбой. Хорошо, я его не послушала. Мерзкий хорек!

Пальцы сами сжимаются в кулаки. А глаза застилают слезы. Гадский слизняк. Никогда не прощу!

- Ксюш, нам сейчас куда? - оборачивается ко мне водитель Сережа. – Что-то связь пропала, - кивает на задумавшийся навигатор.

- Да, до моста, а потом сразу направо, - объясняю скороговоркой. – Я могу тут выйти, - обращаюсь к Сарматову. – Тут пешком минут десять идти.

- Мы вас довезем до места, Ксения Леонидовна, - холодно пресекает разговоры Сарматов и удивленно смотрит на проносящиеся мимо нас пожарные машины. – Горит что-то… У вас тут ЧП какое-то. Лучше по улицам не разгуливать.

- Вон и менты несутся, - усмехается с переднего сиденья Денис.

- Да там особо гореть нечему, - выдыхаю я, чувствуя как сердце заходится от неуемной тревоги. – Вдоль реки частный сектор, а за ним - молочная ферма.

- Наверняка конкуренты подожгли, - цедит Сарматов. – Может, вернемся в город, Ксения?

- Не могу, Георгий Алексеевич, - решительно мотаю головой. – Там дедушка!

- Хорошо, - морщится шеф. – Заберем вашего дедушку и отвезем вас в город. Приставлю вам охрану.

- Ой! Зачем? – мяукаю испуганно.

- Пусть от Махрова оградят. Нечего вам одной оставаться.

- Спасибо, - порывисто киваю я. А сама вытянув шею, пытаюсь разглядеть в лобовое стекло, что же все-таки горит? Ферма? Не похоже!

- Дальше не проехать, шеф, - вздыхает Сережа, глуша двигатель. И я в ужасе гляжу на дорогу, перегороженную полицейскими и пожарными машинами, на толпу соседей, вытягивающих шеи. Ничего не понятно.

- Идем пешком, Ксения Леонидовна, - приказывает мне Сарматов, выходя в итальянских туфлях ручной работы в нашу деревенскую грязь. Выскакиваю из машины, проваливаясь по щиколотку в лужу. По тающему снегу бегу к нашему дому. Но вижу только обугленные стены и скорую, замершую рядом страшным предзнаменованием.

- Он жив? – кидаюсь к медикам.

Отводят глаза.

- Девушка задала вам вопрос, - раздается сзади низкий голос Сарматова. – Потрудитесь ответить.