– Послушайте, капитан, не бросайте трубку. И выслушайте меня. Я, как и вы, на службе нахожусь. Дело в том, что изнутри морга стучится человек и просит открыть. То есть выпустить его. Я тут один и этого человека не знаю, как и то, как он попал туда. А если это преступник? И находится в розыске?

– Вы что же, ещё живых в морг толкаете?

– Не толкаем. Там мёртвые. Трупы. Трое. Но откуда-то взялся живой. И просит его выпустить. Потому вам и звоню. А вдруг преступник?

– Чёрт знает что! Сейчас будем. Но учтите, доктор, за такие шутки оформлю ложный вызов. – И положил трубку. – Я в шестую больницу,– сказал напарнику, – там покойники бузят. Возьму дежурную машину с водителем.

Уже через 7 минут они были на месте и сидели в кабинете доктора.

– Понимаете, капитан, я далёк от мысли, что трупы в морге могут ходить и говорить, но оттуда раздавались крики и стуки.

– Я тоже далёк от такой мысли, доктор Недопиваев, – улыбнулся капитан и выразительно посмотрел на мензурку.

– Недоливаев. Если вы имеете в виду это, то только исключительно для тонуса. И это не влияет…

– Извините. Это не моё дело. Показывайте вашего ожившего покойника.

Все трое подошли к двери холодильника.

– Откуда стучали?

– Отсюда и стучали. В дверь. И кричали. Тоже отсюда.

– Что они… он оттуда кричали?

– Матом кричали. И маму вспоминали. Клянусь!

– Так чего же сейчас не кричат и не вспоминают?

– Не знаю! – пожал плечами Недоливаев. – Но… кричали.

Капитан подошёл, пригнулся к двери, некоторое время прислушивался. И вдруг отшатнулся. Рука его непроизвольно потянулась к кобуре пистолета.

– Мать моя!… – удивился он. – Там, кажется, кто-то скребётся! И… бормочет что-то! Неужели крысы покойников грызут? Развели тут… А, ну! – кивнул сержанту, – открывай!

Сержант отодвинул задвижку, потянул дверь на себя и в испуге отпрянул. Около дверей в тусклом свете лампочки у стены на корточках сидел голый труп, трясясь от холода. На плечах его висела половая тряпка. Другая – поменьше – служила набедренной повязкой. Уборщица не утруждала себя уносить отсюда свои принадлежности. В углу лежали ещё два трупа.

– Ни хрена себе! – воскликнул капитан, пряча пистолет. – Ты, братец, как сюда попал?

– Т-так в-вы наверно и з-замели меня сюда, – лязгая зубами, сказал покойник, с трудом приподнимаясь во весь рост. – Первый раз т-такой вытрезвитель вижу. Эти-то в-вон, – кивнул на трупы, – похоже, окочурились от холода. Дайте одеться-то!

Недоливаев бросился в шкаф за одеждой.

– Так, так! Ты думаешь, где ты находишься?

– Знамо дело, в вытрезвителе. Где же ещё!

– Выпил много?

– Не помню я. На меня падучая нападает. Помню, как дома пили. А потом ничего не помню. Одежду дайте!

– Что за падучая? Такой болезни нет, – сказал Семён Аркадьевич уже пришедший в себя и понявший, какой прокол они допустили, затолкав сюда живого человека. Теперь скандала не миновать.

– Какой-то статический обморок, что ли.

– Ортостатический, – поправил доктор и посмотрел на капитана. – Есть такая болезнь.

– Ну, дела! – озадаченно произнёс капитан. – Что же с тобой делать-то теперь? Ты же покойник. Тебе на кладбище надо.

– Как это покойник, – забеспокоился Семикашев, – если я живой?

– Ты думаешь, что ты в вытрезвителе? Нет, ты в морге, брат. Похоже, тебя сюда в этом статическом состоянии и привезли, – хлопнул по горлу ребром ладони капитан.

– Японская моя мать! – схватился покойник за голову. – А я пришёл в себя и всё думал, неужели в вытрезвителях стали догола раздевать. Раньше-то так не было.

– Сейчас и вытрезвителей уже нет. Документ, какой с собой имеешь, покойник?

– Вот, пропуск только в кармане был.