Вечером пошёл дождь, а значит, отменились прогулка и бадминтон, все сидели по домам, и даже топили печки, потому что стало не только мокро, но и холодно. Я любила греться у печки в дождик. Можно было читать книгу, пить чай, никаких огородных дел. На лавке спала кошка Каська. Бабушка читала «Лунный календарь» или газеты, что на выходных привозила мама. Но сегодня мне не хотелось читать. И гладить кошку тоже не хотелось.

– Баа? Можно я к Люське сбегаю?

– Чего тебе не сидится, дождь какой поливает.

– Скучно, ба, мы с Люськой поиграем в лото.

– Ну, сапоги надень и плащ дедушкин возьми, непутёвая.

– Спасибо, ба, – прокричала я уже от порога.

Бежала я, конечно, не на лото, я хотела подговорить Люську пойти в гости к Иринке и Пашке. Калитка у Люськи оказалась закрыта.

– Люююсь, – голосила я под забором.

У них тоже топилась в доме печка, из трубы струился дымок, окна все были закрыты, и сквозь шум дождя они, конечно, меня не слышали. Покричав ещё, совершенно без толку, я рискнула сразу взять быка за рога и переместилась к домику Пашки.

– Иииира! Пааааша!

Там меня тоже никто не слышал, и калитку открывать не торопился.

Но сдаваться я не собиралась. Наконец послышалось хлопанье двери и голос их бабушки:

– Юлечка, детка, ты что в такой дождь бродишь?

С меня лила вода, дедушкин плащ сполз и плохо закрывал меня от стихии.

– Можно к вам? С Ирой и Пашей поиграть.

Бабушка всплеснула руками

– Да они уехали в город после обеда, Света моя их забрала. Денька через два вернутся, ты приходи тогда. А сейчас домой беги, тебе сушиться надо.

Света – это младшая сестра их папы, в аспирантуре учится. Она частенько приезжала к ним и иногда даже играла с нами в лото или карты. Но в этот раз она приехала ну совершенно не вовремя.

Моя бабушка засунула меня в таз с горячей водой – парить ноги.

– Вот носит её где-то, мокрая вся, а если простынешь, а если заболеешь, как тебя тут лечить, родители не скоро приедут, горе луковое.

Я не сопротивлялась, мне уже не хотелось показывать Пашке серёжки. Они, кстати, под дождём отклеились, и я едва успела их поймать. Теперь бесполезными кружочками они снова лежали в кармане. А я прихлёбывала горячий чай из пиалки с тремя ложками сахара и вареньем из прошлогодней облепихи – терпеть его не могу, но бабушка сказала, что в облепихе много витаминов, а спорить с бабушкой мне совсем не хотелось.

Дождь закончился к вечеру на следующий день, а Пашка с Иринкой вернулись ещё через день.

– Юлькааа! – это Люська, вопит под моей калиткой. А бабушка меня отправила с утра сорняки полоть под яблонями, потому что «шлындаешь целыми днями, а надо и полезное что-то делать». Но кому, скажите, вообще сдались сорняки под яблонями? Растут себе и растут, яблоням даже лучше, потому что в траве земля влажная. Бесполезная работа. Но зато и несложная. Вот морковку пропалывать, это, скажу я вам, проверка на прочность. На прочность бабушкиных нервов, конечно. Потому что я всё время ною. А как не ныть, когда морковка мелкая, сорняки мелкие, друг за друга все цепляются, и всё время получается, что вместо сорняка в ведре морковка оказывается. Вот я ною, а бабушка причитает – «горе луковое, свяжешься-не развяжешься, кто ж так пропалывает, без урожая останемся». Но с прополки меня не снимает, потому что у меня пальцы мелкие, ими сподручней морковку дёргать. То есть не морковку, конечно, а сорняки.

А знаете, что хуже морковки пропалывать? Кусты с крыжовником! Потому что тогда даже ныть нельзя, только и следи, чтобы не поцарапаться и одежду не подрать. Так что яблони – это ерунда, это даже приятно. Отряхнув руки, я побежала к калитке.