Следом жил Глеб. Мы с ним дружили. Но Глеб редко приезжал, у него была ещё другая дача, он говорил, что там река и сосны, поэтому к нам, на пруд и болото, его не тянуло. За забором возилась бабушка Глеба.

– Здрасьте, баб Вер! – проорала я. – А Глеб скоро приедет?

Баба Вера, не торопясь, поднялась от грядки и, вытирая руки об фартук, подошла к забору.

– Юляш, ты, что ль? Не знаю, милая, родители его, вроде, в лагерь хотели отправить, вот, может, после лагеря приедет. А я думаю, зачем ему лагерь, когда у него целых две дачи. Верно, милая?

– Не знаю, я в лагере не была.

– Да и не надо тебе, тут как хорошо, бегай себе, сколько хочешь, да и бабушка вкусно накормит, ты привет бабушке-то передавай. Чем занимается?

– Холодильник разгружает, у нас света нет.

– О, и у нас нет, хоть бы к вечеру дали. Ну пока, Юляш, бабушке не забудь привет передать.

Я кивнула и пошла дальше. Мелькнула трусливая мысль не ходить к трансформатору – раз у бабы Веры тоже света нет, то, наверное, у всех отключили, и трансформатор не гудит. Но всё же бабушкино поручение было бы выполнено не до конца, так что я попинала камешки на дороге и пошла дальше. Знакомых домиков у меня дальше не было. Поэтому я просто шла, разглядывая цветники и огороды. На полпути мне встретилась наша кошка Кася. Вместе со мной она приезжала летом на дачу, а к первому сентября выдвигалась обратно в город. Каська сделала вид, что меня не знает, и бодро прочесала в сторону нашей дачи. Я думала проводить её и сказать бабушке, что Кася могла заблудиться, но поняла, что идея так себе.

Чем ближе я подходила к трансформатору, тем медленнее шла. За несколько метров до него обычные электрические столбы сменились на странные, с железными воронками наверху. Я не знала, зачем эти воронки, но они меня тоже пугали. После этих столбов оставался самый сложный и страшный отрезок – десять метров перед трансформатором.

Я остановилась и доела крыжовник. Вытерла руки об юбку. Потом у меня очень зачесалась нога, просто минут пять чесалась. Ещё я подумала, что очень хочу пить, а если повернуть сейчас назад и свернуть на боковую улочку, то там как раз есть колодец. И я сразу представила холодную прозрачную воду. И, конечно, мне ещё сильнее захотелось пить. Я даже прошла несколько шагов назад. Но потом остановилась: я знала, что, если сейчас задержусь, то возвращаться будет ещё труднее, поэтому я повернулась обратно к трансформатору и договорилась с собой – быстро добежать, послушать и обратно – всё вместе не должно было занять и минуты. Бежать ноги отказались, но я быстро и почти не видя ничего перед собой, шла в нужном направлении, вот, наконец, и заборчик вокруг трансформатора. Прислушалась и тут же дала деру. У поворота к колодцу я остановилась и снова начала дышать. Теперь можно. Я гордо отвела назад плечи, задрала нос и походкой укротительницы львов пошла к колодцу. Лев остался сзади и не гудел.

Тот день не задался с самого начала. Я проснулась от визга бабушки, скатилась с кровати и выбежала к ней на крыльцо. На верхней ступеньке стояла бабушка, а на нижней лежала мышь. По виду дохлая. Вообще-то, можно было так и не кричать. Вообще-то, мышь – это подарок. Дарительница сидела неподалёку, под кустом смородины, и не понимала, почему бабушка так шумно радуется её сувениру. Кошка Кася, несмотря на городское происхождение, мышей ловить умела и трепетно складывала трофеи к ногам обожаемой бабули. Обычно бабушка громко ругалась и бежала за веником и совком – убирать подарок. Мышь относилась на компостную кучу, а Каська горестно вздыхала от того, что её подарки не ценят, и шла на кучу – разделываться с добычей.