Юлка кивнула, не желая говорить лишнего.

– Ну, коль скоро мы знаем, где ты, и раз Фликтис не возражает…

– Он сказал, что ему нравится меня учить.

– А ты не думаешь, что тебе стоит помочь нам с ма искать зацепки, чтобы разобраться, что случилось с Чапуром? – сказала Сальвия, вонзая вилку в кусок курицы.

Юлка беспокойно заёрзала. За последние несколько дней Сальвия пришла к мысли, что золотоволосая фейри, которую она мельком видела с Чапуром, не иначе как обманом заставила его пересечь границу, и Сальвия была полна решимости распутать эту историю. Она расспрашивала всех, кто следил за Прогоном, всех, кто видел, как уезжала Дикая охота, любого, кто мог что-нибудь заметить. А теперь она уговорила ма поехать с ней к границе в надежде, что они смогут обнаружить место, где Чапур её пересёк.

Усилия Сальвии пока не увенчались успехом, и её растущее разочарование начало выплёскиваться на сестру. К сожалению, после откровений Руха у розового куста Юлка боялась, что спасти Чапура окажется даже труднее, чем они ожидали.

– Это очень важно, – сказала она, жалея, что не может ничего толком объяснить.

– Важнее, чем твой брат? – бросила Сальвия.

– Девочки! – Па протянул руки и положил ладони им на плечи. – Нас всех тяготит бремя тревоги и печали, и мы все справляемся кто как может. Мы все скучаем по Чапуру и хотим, чтобы он вернулся, но препирания не вернут его домой.

– И часы тоже, – прошептала Сальвия, когда он отвернулся.

Юлке хотелось пнуть сестру под столом, но разве от этого стало бы легче?

Она умела чинить вещи, а не ездить верхом на тенеродых лошадях. И она не знала другого способа помочь брату. Починка лунных часов, вероятно, станет самым сложным её предприятием, и оставалось только надеяться, что сестра всё поймёт, когда Юлка закончит.

Только… когда девочка думала об истончившейся границе, о лавине дикинов, об угрозе королю, о хрупких договорённостях, она невольно спрашивала себя, что с этим могут поделать лунные часы. Достаточно ли починить их, чтобы исправить всё остальное? Или уже слишком поздно?

В конце зимы наступала пора кленового сахара, и семья Юлки присоединялась к жителям остальных деревень Граничных земель в подсочке деревьев, а затем в варке сока, пока большие чугунные котелки не наполнялись густым тёмным кленовым сиропом. Обычно все смеялись, пели песни и пробовали тянучки на кленовом сахаре – сладкое обещание грядущей весны. Празднование надежды и новых начинаний.

Но в этот раз всё было иначе.

Юлка стояла рядом с Сальвией над котлом с кипящим сиропом и вспоминала, как Чапур любил это время года. Он пел забавные песни, заставляя сестёр хохотать до слёз, а потом подначивал гоняться за ним среди деревьев. Он висел на ветках, пугая родителей, и кормил белок с рук.

Но теперь им с Сальвией запрещалось даже приближаться к лесу.

– Будет безопаснее, если вы побудете здесь, подальше от границы, – сказал па, прежде чем отправиться вместе с другими взрослыми подсекать кленовые деревья, что росли ближе всего к путевым знакам. Таскать вёдра с соком к кострам так издалека было сложнее, но старейшины и удачедейки настаивали на том, что это необходимо.

Юлка неделями терпела поучения, что ей лучше сидеть дома и носить не снимая медное кольцо, сосредоточиться на учёбе, а не на слухах о шальной магии и дикинах, своевольничающих в Ветроменном Кресте.

Все в Граничных землях были напуганы – так размышляла Юлка, угрюмо помешивая сироп в котле. Она прямо-таки ощущала страх, висевший в воздухе как туман. Встречи с дикинами порождали истории о странных кражах – у людей пропадали карманные часы, кухонные таймеры и будильники, – и хотя Белого оленя видели дважды, его появление скорее тревожило, чем успокаивало. Ему полагалось быть символом равновесия и благословения вдоль всей границы, но люди поговаривали, что он слабеет, теряет силу.