– О твоём рождении я узнала довольно поздно, когда ты была уже в детдоме. Почему? Мать почему-то тебя никому из родных не показывала. Наверно, опасалась худой молвы, а тётка, у которой она жила, только одна и знала. До бабушки доходили слухи о городской жизни матери. От меня она всё скрывала, но я тоже от кого-то услыхала, и рассердилась на неё, что из-за этого мужчины она бросила меня. А ведь матушка никогда не считалась гулящей, боже упаси! О ней дурного слова никто не говорил. Мать любила отца, как сумасшедшая, ради него пошла на такие унижения, о ней заговорили люди, что из-за любви бросила своих детей. Но тётка, как говорила бабушка, защищала свою невестку, на руках которой ты и была какое-то время после гибели твоего отца в шахте. Мать не перенесла потерю, ведь любила его безумно, и вскоре запила. Ходила по улицам, как невменяемая, искала твоего отца и плакала. Однажды сильно простудилась – началось воспаление лёгких. Дома её выхаживала тётка, а потом привезла к нам на хутор. Мать сильно исхудала, мы еле узнали её. Я днями плакала, мне было очень жалко несчастную мать! Но помочь ничем не могла. С неделю у нас она помучилась, врачи не спасли. Было уже поздно. Бабушка причитала: мол, это любовь ее сгубила, хотя грешно так говорить. После смерти матери мы и узнали о твоём существовании. Тётка нам сообщила, бабушка к ней поехала, и вместе определили тебя в детдом. Не знаю, почему они так поступили. А вскоре Бог их тоже прибрал.

Я нашла твою фотографию и с ней позже ходила по детдомам. В одном шахтинском детдоме мне сказали, что тебя перевели в областной центр, они смотрели странно и почему-то умолчали о твоем настоящем месте пребывания. Потом я уехала учиться, но о тебе не прекращала думать. Так я попала в этот город, вышла замуж, дочку родила. А потом во сне тебя увидела, ты за мной бежала… Я проснулась и заплакала. Семёну рассказала сон, он махнул рукой. И как-то раз шла по улице, на которой стоял детдом, и тебя увидела…

Юля тихо, неслышно плакала. Валентина замолчала, у неё тоже в глазах стояли слёзы. Ведь плач сестры вызвал у Валентины новую волну сожаления, как уже не раз бывало, что она не росла у неё не из-за одного упрямства мужа, просто не захотела лишней обузы, ибо забот хватало о своей дочери.

Теперь, когда Юле приоткрылась тайна своего рождения, когда она узнала, кем были её родители, девушка испытала острую обиду на всех тех людей, которые осуждали мать за порочную связь с человеком моложе себя. И презирала родных матери, вынудивших её скрывать своего ребёнка. Валентина больше ничего не прибавила к этой истории, а может, правда, больше ничего не знала. Отныне у Юли появилось странное ощущение, будто мать живет в ней и она думает её мыслями. Иногда ей чудился в душе голос матери: «Ты живи и люби как я, – говорил ей этот голос, – я тебя очень любила, как твоего отца, и он любил тебя». У Юли бежали по щекам слёзы: неужели действительно мать напутствовала её на жизненный путь, который выстилался перед ней полный загадок и надежд. Ведь она мечтала стать медиком, что должно скоро осуществиться…

Для Юли наступила последняя детдомовская весна, переполненная разными заботами и тревогами. А так хотелось лишний разок погулять и сходить в кино. Но Юля хорошо понимала, да и Маша тоже, что о них, конечно, позаботятся. Ведь им предстояло уехать поступать учиться. На дорогу выпускницам непременно выдадут деньги. Но для самостоятельной жизни выпускного пособия будет мало. Лучше самим подзаработать. А как это сделать? Девочки решили посоветоваться с Валентиной. Она подскажет, куда им попробовать обратиться, где их могут взять на неурочную работу. Однако Валентина выразила недоумение: ведь они несовершеннолетние, кто их возьмёт? И тут же её осенило: на почту берут разносить телеграммы даже школьников! Радостные, счастливые девочки побежали в детдом просить у Тамары Игнатьевны разрешение на работу. Директор предварительно созвонилась со служащими почтовой связи, и девочки были временно трудоустроены.