Тогда Лабиен оставил затею с осушением прибрежной топи, но не саму мысль взять Лютецию. В одну из ночей он покинул лагерь и направился вверх по реке. Лабиену удалось захватить город Метиоседу, который также лежал на острове Секваны. Но, главное, в руки римлян попало около пятидесяти кораблей. Легат посадил на них воинов и поплыл в направлении Лютеции.

Все же брать будущий Париж легионерам Лабиена не довелось. Оценив ситуацию, галлы сами сожгли город и покинули остров.

Тем временем Цезарь потерпел неудачу под Герговией, и это событие воодушевило противников его легата. Галлы твердо вознамерились отомстить ему за сожженную Лютецию. Неизвестно, чем бы закончилась для Лабиена и его четырех легионов опасная война, не подоспей гонцы Цезаря.

Лабиену довелось приложить весь свой ум, хитрость и смекалку, чтобы покинуть негостеприимные окрестности Секваны. Он принял жестокий бой, в котором победа долго оставалась неопределенной. После всех трудностей Лабиен с четырьмя изрядно потрепанными, но непобежденными, легионами вышел к Агединку – единственной сохранившейся базе римлян. А спустя три дня он соединился с Цезарем.

Цезарь с облегчением вздохнул, обняв боевого товарища. Но расслабляться не было времени – впереди стоял значительно окрепший и еще более поднявший свой престиж Верцингеториг. «А пусть подождет», – решил Цезарь и направился к берегам Рейна. Там он усилил легионы наемной германской конницей, и только тогда пошел навстречу Верцингеторигу.

А что же галлы?

У них продолжалась эйфория после победы под Герговией. Эдуи, как мы помним, захватили заложников многих галльских народов, которых Цезарь держал в Новиодуне. Они не отпустили собратьев, как следовало бы поступить из благородных побуждений. Теперь угрозой казнить несчастных заложников эдуи заставили присоединиться к мятежу новые и новые народы. Арверны убеждали поддержать войну за независимость золотом, россыпи которого находились в их землях.