В своём пристрастии к опиуму Юлий опускался всё ниже и ниже. Он обошел все парижские притоны, где можно было купить по дешёвке зелье. Просыпался в обществе парижских проституток, лиц которых не мог запомнить. Не гнушался попрошайничать – когда деньги заканчивались. И в самом крайнем случае шёл с поклоном к сестре.

Вере Бринер в ту пору досталось не меньше, чем Юлу – прежде всего из-за пагубного пристрастия брата. Он нежно любил сестру, но и она души в нём не чаяла. О, она бы отдала многое, чтобы прекратить эту ужасную привязанность брата к опиуму. Вера уговаривала Юлия, увещевала, пугала. Наконец, она написала матушке, чтобы та приехала и помогла Юлию избавиться от наркотической зависимости. Матушка ответила, что выезжает. Но ситуация была такова, что раньше, чем через два месяца, она в Европу не поспеет. А Бринер тем временем угасал.

Он совсем перестал за собой следить. Мучился ужасными головными болями. Не мог ни есть, ни пить, ни спать. Доза, еще доза – короткое сладостное забытье. И на следующий день все повторялось…

В отчаянии Вера отправилась к Жану Кокто. Тот лишь руками развёл. Он сам был опытным курильщиком опиума, но даже не предполагал, что у Жюля возникнет столь стойкая привязанность. Сам Кокто считал, что может избавиться от этой привычки в любой момент – самое распространённое заблуждение наркомана.

Вере удалось уговорить брата посетить врача-нарколога. Диагноз был похож на приговор – тяжелая форма зависимости. Молодой организм сильно разрушен. При таком развитии событий жить месье Бринеру от силы год, хотя, скорее, всего лишь… полгода.

И Юлий испугался. Сильно испугался. Жизнь утекала, словно песок сквозь пальцы. А он еще ничего не сделал, ничего не испытал. И жить-то только начал… каково умирать в восемнадцать лет?

Под Рождество 1937 года Вера собрала деньги, посадила брата на поезд, уходящий из Парижа в Лозанну. И отправила его к тётушке Вере, своей тёзке. Там Юлия ждала тётушка, двоюродная сестра Ирэн и… матушка Маруся.

В Швейцарию он прибыл совершенно разбитым. Слава богу, на границе его не подвергли досмотру – с собой Бринер вёз солидный запас опиума. Вместо того, чтобы отыскать на вокзале встречающую его тётушку и мать, Юлий убежал с перрона, закрылся в вокзальном туалете и вышел оттуда уже в «приподнятом настроении». Увидев его, матушка Маруся всплеснула руками и заплакала.

В тот же вечер в дом тётушки Веры явился вызванный ею доктор. Он осмотрел находящегося в полной прострации Юлия и сказал:

– Ну что же, будем вас, сударь, лечить.

– Это возможно? – спросил Юлий, бессмысленно улыбаясь.

– Всё в этой жизни возможно, – философски ответил старик.

Это был очень хороший доктор. Русский, из эмигрантов.

Лечение заняло почти год. Год Юлий и матушка Маруся жили в Лозанне в доме у тётушки Веры (сестры отца Юлия). Год за непутевым братцем ухаживала двоюродная сестра Ирэн. Год Юлий находился между болезнью и здоровьем. Это неустойчивое состояние обошлось ему достаточно дорого – он постоянно срывался, мучился от бесконечных ломок, принимал огромное количество лекарств, едва ни разорив тётушку, которая взяла на себя все расходы.

Но, в конечном счёте, все зависит от самого человека. Хочешь избавиться от наркотиков – избавишься обязательно. А Бринер не просто хотел – он мечтал начать жизнь полноценного, здорового человека.

Первая драма в жизни молодого Юлия Бринера закончилась его победой. Победой тяжелой, многотрудной, но всё же окончательной и бесповоротной. Он больше никогда в жизни не прикасался к наркотикам, ни к «лёгким», ни к «тяжелым». Более того, эта история с наркотиками заставила Юла (в его взрослой жизни, когда он стал актёром Бриннером) осторожно обращаться с алкоголем. Зная, что попасть в зависимость от спиртного ничуть ни сложней, чем от наркотиков, он старался не злоупотреблять напитками (хотя, выпить любил).