(Здесь в оригинале повествование странным образом прерывается, и дальнейшее кажется немного несвязным. Больше ничего не сказано о матери Томотады, о родителях Аояги, о даймё Ното. Очевидно, автор утомился и стал наскоро дописывать историю до конца. Я не в состоянии заполнить пробел, но все же постараюсь внести несколько поясняющих подробностей, без которых рассказ будет невразумителен. Очевидно, Томотада привез Аояги с собой в Киото и из-за этого попал в беду.)

Самураю не позволялось жениться без согласия господина, и Томотада не надеялся получить разрешение прежде, чем исполнит свое поручение. Поэтому у него были основания опасаться, что красота Аояги может привлечь нежеланное внимание, и возлюбленную попытаются у него отнять. В Киото он старался держать ее вдали от любопытных глаз. Но придворный господина Хосокавы однажды увидел Аояги, узнал, в каких она отношениях с Томотадой, и обо всем сообщил даймё. Молодой даймё, большой любитель хорошеньких женщин, отдал приказ привезти девушку во дворец; Аояги забрали немедленно и без всяких церемоний.

Томотада невыразимо грустил, но понимал, что бессилен. Он был лишь скромным гонцом и находился в полной власти могущественного правителя, которому не следовало противоречить. Более того, Томотада понимал, что поступил неразумно – он сам навлек на себя беду, вступив в тайный брак. Оставалось лишь надеяться, что Аояги сбежит, и тогда они вместе покинут Киото. После долгих размышлений он решился написать ей письмо. Это, конечно, было опасно: послание, отправленное Аояги, могло попасть в руки даймё. Отправить любовную записку обитательнице дворца значило нанести правителю непростительное оскорбление. Но Томотада решил рискнуть и, прибегнув к стихотворной форме, сочинил письмо, которое постарался затем переправить Аояги. Стихотворение состояло всего лишь из двадцати восьми иероглифов. Однако в них он вложил всю свою страсть и боль[25].

(Молодой князь преследует деву, подобную драгоценному камню; слезы прекрасной, падая, увлажнили ее одеяния. Но царственный господин влюблен в нее, и его любовная тоска неизмерима, как морская глубь. Только я один покинут, только я брожу в одиночестве.)

В тот самый день, когда стихотворение было отправлено, Томотаде приказали явиться к господину Хосокаве. Юноша сразу заподозрил, что его предали; если даймё прочел письмо, следовало ожидать самого сурового наказания. «Он потребует моей смерти, – подумал Томотада, – но зачем мне жить без Аояги? Что ж! Если будет вынесен смертный приговор, я хотя бы попытаюсь убить Хосокаву». Он сунул мечи за пояс и поспешил во дворец.

Войдя в зал аудиенций, он увидел, что правитель Хосокава сидит на возвышении, окруженный самураями высокого ранга, сплошь в парадных одеяниях и головных уборах. Все молчали; когда Томотада приблизился, чтобы поклониться, тишина показалась ему зловещей, словно перед бурей. Но внезапно Хосокава сошел с возвышения и, взяв юношу под руку, произнес:

– Коси о-сон годзин о у…

Томотада увидел в глазах князя слезы.

Хосокава сказал:

– Раз уж вы так друг друга любите, я решил дать вам дозволение на брак вместо своего родственника, даймё Ното. Свадьбу сыграем сегодня же. Гости собрались, и подарки готовы.

По знаку господина отодвинулись ширмы, скрывавшие часть зала, и Томотада увидел множество разодетых сановников и Аояги в уборе невесты. Так она к нему вернулась, и свадьба была роскошной и веселой. Князь и его приближенные поднесли молодой чете дорогие подарки.