Машина катилась по правительственному кварталу, вдоль Вильгельмштрассе, по направлению к Потсдамерплац. Постовые у гигантского здания министерства авиации уже узнали ее серебристое «купе» и стали отдавать честь. Дальше она уже сдерживаться не могла и по Кудамму неслась с бешеной скоростью, благо машин совсем не было. Свой поворот она проскочила, и они въехали в Грюневальд. Мелькали деревья, аллеи были совсем узкими, и тут ее как током пробило.

Лени внезапно затормозила и вышла из машины. Лил дождь.

Вновь встала перед глазами та ужасная история.

Несколько лет назад к ней в гости заехали друзья. Вернее, любовники. Точнее: один – бывший, один – настоящий. Такое ведь тоже бывает.

У одного были зеленые кошачьи глаза, начинал он как альпинист, а потом самостоятельно выучился на оператора и стал самым честолюбивым и независимым в ее команде. Они были вместе лишь несколько месяцев, на съемках в Гренландии, где в масштабном американо-германском проекте «SOS! Айсберг!» Лени играла главную роль. Они забирались в каяк и отплывали подальше от людских глаз. Светило солнце, в Гренландии было лето. Выбирали плоский и невысокий айсберг, забирались на него – тут можно было и позагорать. В самом центре обычно бывало небольшое мелкое озерцо с сине-зеленой талой водой, где Лени умудрялась принимать ванны. А потом они бегали вокруг него, как дети, и на них не было ничего, кроме горных ботинок. В какой-то момент Лени спускалась к лодке и тащила наверх навес для палатки. Расстелив его у изумрудного озера, она скидывала обувь и медленно начинала свой танец для одного-единственного зрителя.

Другой из ее гостей был первоклассный горнолыжник, швейцарец, красивый, но незаметный. У них тогда все еще только начиналось. Мать, познакомившись с ним, ворчала: «И что ты нашла в этом юноше? Хоть бы раз пришла с толковым человеком. Ведь могла бы любого завоевать – и умного, и с положением».

Но героями всех ее более или менее значимых романов становились мужчины веселые и беззаботные, которые просто любили жизнь.

Готовили ужин, парни рассказывали о своих вылазках в горы. А потом, вдруг, стали вспоминать о том, кто как по знакомился с Лени.

– …Меня ведь тоже предупреждали: «Держись подальше от этой маленькой беспутницы! Она просто не может пройти мимо молодых студентов вроде тебя. Для нее мужчины… все равно, что леденцы на палочке: пососет, полижет, пока нравится, а надоест – бросит».

– О, эта фраза, как из рекламного буклета, – развеселилась Лени. – Может, мне ее записать? Кто же это таким добрым-то оказался?

– А меня она подстерегла у лодки. В шортах, таких коротких, что я чуть сознание не потерял. Еще волосы завязала кожаным шнурком, как Чингачгук. А если бы ты видел ее рубашку…

Тут зазвонил телефон. Это был доктор.

– Лени, нам срочно нужно увидеться по неотложному делу.

– У меня гости, мне не совсем удобно.

– Тогда просто спуститесь, через пять минут я буду внизу.

Гостям ничего не оставалось делать, как откупорить бутылку вина и пожелать ей удачи.

Шел сильный дождь, доктор был один, в плаще с поднятым воротником и широкополой шляпе.

– Лени, мы не можем здесь оставаться. Нужно место без посторонних глаз.

Они сели в ее машину, и она повела в сторону Грюневальда. Въехав в лес, нашли в глубине небольшую таверну и сели в самом углу. Он, как всегда, старался быть неотразимым – сплошные шутки и каламбуры. И ни слова ни о каких делах. Лени подумала, что половина берлинских анекдотов наверняка его рук дело.

Но развеселила Лени глупейшая песенка «Йо-Йо», которая вдруг зазвучала абсолютно не к месту. Йо-Йо – это была ужасно модная тогда игрушка на тонкой резинке, в Берлине даже проходил чемпионат мира по умению с ней обращаться, этой штуковине посвящали свои номера известные мимы, и, конечно, о ней сочинялись песни. Имя доктора – Йозеф – было весьма с ней созвучно, а сама песня идеально ему подходила.