– Ну, возьмите, дядя Толя. Хорошие туфли. Модельные. Недорого, – уговаривал он.

– Юра, это же халтура. Они мне и бесплатно не нужны. А за такие деньги и подавно, – всякий раз возражал ему.

– Ну, да… Но я же должен заработать.

– На мне?

– Ну, одолжите, – пытался он, как обычно, решить свои финансовые проблемы.

– Тебе, Юра, не дам ни копейки. Молодой парень, нигде не работаешь, да еще куришь не по чину… Как отдавать будешь? У мамы попросишь? Не стыдно? – бесполезно взывал к его совести…

И вот они снова возникли, эти туфли. Теперь уже как подарок, купленный дочерью у «друга» за мои же деньги и, разумеется, с переплатой за доставку.

Забегая вперед, скажу, что тех злополучных туфель хватило ровно на неделю – отвалилась подошва. К тому же, они оказались неремонтопригодными:

– К картону не приклеишь, – пояснил мастер…

– Это для девочек, – вручила меж тем жена два торта, – И не вздумай ходить в шашлычную. Пойдешь, можешь не возвращаться, – выдвинула она ультиматум…

До обеденного перерыва все шло, как обычно. Суетился лишь Леня Мокшин. И хотя, по известной причине, меня он обходил стороной, то и дело раздавался его шепоток:

– С тебя полтинник, Зарецкому на подарок… С участием?.. Тогда еще рубль… Красненькое или беленькое?.. Все. Жди.

Готовятся ребята… Подошел Мозговой:

– Поздравляю, Афанасич.

– Спасибо.

– Готов?

– Всегда готов.

– Молодец… Уходим на два часа раньше. Бродский отпустил.

– Это хорошо, – согласился с ним. Появился шанс вернуться домой вовремя. Жена даже не узнает, что был в шашлычной…

И вот началось. В нашу комнату дружно входят и располагаются на свободных стульях сотрудники сектора из других комнат.

– Минуточку внимания! – начинает Олег Васильевич, – Слово предоставляется начальнику сектора Мазо.

Из-за своего стола со слащавой улыбочкой встает Анатолий Семенович и направляется ко мне. Поднимаюсь навстречу. Все идет по привычному сценарию подобных мероприятий. Почти не слушаю стандартную поздравительную речь начальника, механически получаю в подарок книгу и что-то говорю в ответ. Все. Торжественная часть позади. Строй ломается. Ко мне по очереди подходят товарищи, поздравляют, жмут руку и с чувством исполненного долга расходятся. Подошел Мозговой:

– Странно, Афанасич. Бродский не пришел… А ведь приглашали… Ладно, в три ноль-ноль в шашлычной.

Открываю подарочную книгу и не сдерживаю смеха – «Пейзажи Подмосковья». Уж ни Бродского ли это книга, еще из его запасов? Да нет, вроде новая. Во всяком случае, не испорчена вклеенными листочками…

В шашлычную отправился в последних рядах, в сопровождении Мозгового. Едва вошли в зал, подскочил Мокшин:

– Афанасич, все заказано. Закусь на столах, кроме горячего. Подадут по команде. Давай, оплачивай.

Заплатив по счету, подошел к столу, встреченный аплодисментами товарищей. Но, мельком глянув на стол, ужаснулся. Тот буквально ломился от мощных огнетушителей с ядовитой этикеткой «Солнцедар».

– Леня, что это?! – с возмущением обратился к «заготовителю» спиртного.

– А что?.. Пойдет… Зато много, – ответил он, но не мне, а почему-то Мозговому.

– Олег Васильевич, – обратился к распорядителю, – Это же гадость несусветная. Ее из Африки возят в танках нефтеналивных судов. Пить невозможно, – пояснил ему.

– Эти выпьют, – со знанием дела махнул рукой Мозговой.

– Ладно. Я сейчас, – буркнул ему и метнулся к кассе.

С трудом уговорил кассира и на последние деньги купил три бутылки коньяка. Меня снова встретили аплодисментами. Пир начался.

Моего «горючего» хватило на два тоста, но этого оказалось достаточно, чтобы народ безударно перешел на «Солнцедар».