Юноша остался практически один на белом свете. Аспирантура и работа в больнице позволили направить весь пыл молодого ученого в науку. Когда же он узнал об обезьянолюдях, и появилась возможность изучить что-то стоящее, спасти чьи-то жизни, он со всем юношеским максимализмом загорелся этой идеей. Он занялся этим делом в память о родителях. Павлу казалось, что сама судьба ведет его.

Друзья приемного отца, коих было немало, достаточно быстро нашли ему место фельдшера в одной из геологических партий на рудниках.

– Вы что же… Хотите взять академический отпуск в середине года? Вы понимаете, что потеряете время? Вас что-то не устраивает? Вы же талантливый студент, Павел! – увидев его заявление, начал причитать завкафедрой.

– Нет, все хорошо. Просто не рассчитал сил, – отвечал молодой специалист.

– Это очень большая глупость! – закричал заведующий нарочито громко.

– Я так решил! – настаивал Павел.

В конце концов, заведующий кафедрой вздохнул:

– Ну, решил так решил. Уговаривать бесполезно. Я понял.

– Бесполезно.

И заявление было подписано.

Так юный ученый отправился из Москвы в долгое путешествие. Прибыв в район Бутугычага, Павел, несмотря на все трудности пути, понял, что добирался сюда не зря. Места были на редкость живописные: смешанный лес во многих местах пересекали ручьи и речушки; булыжники, поросшие мхом, рассыпаны вдоль их берегов, словно малахитовые бусины из ожерелья великанши. Лазурного цвета небо ласково глядело на всю эту роскошь тайги.

Несмотря на красоту Бутугычага, повсюду призывали к осторожности многочисленные указатели: «Вода непригодна для питья!», «Повышенный уровень радиации!»

Рудник был обнесен колючей проволокой, его территорию окружали вышки. Там находилось несколько шахт, где работали заключенные. Но геологам было запрещено общаться с ними и даже заходить на рудники. Да и срок работы геологической партии подходил к концу, стояла уже середина очень короткого в этих местах лета.

Как-то Белов, который не оставлял надежду проникнуть на рудник, обследуя местность, набрел на деревушку в десяток домов. Павел прошелся вдоль улицы и постучал в первый попавшийся симпатичный домик. Дорожка к нему вела через маленький садик с небольшим цветником. А в домике том жила Марья.

– Заходи, заходи, милок! – пригласила она Павла. – Мы гостям рады, – расплылась в улыбке добродушная старушка, заприметив, что Павел молод и не очень похож на тех, кто обычно приезжает сюда.

Павел вошел в дом, и они разговорились. Марья рассказала, что жила здесь еще при царе, а муж умер, а потом на рудники стали привозить заключенных. Бабушка оказалась потомственной травницей. Как она обрадовалась встрече с доктором! Ведь в деревне жили люди с такими болезнями, при которых не обойтись без медицинской помощи. Так завязалась дружба этой милой старушки и молодого врача. И пришлось Павлу вспоминать все, чему учили его родители и приемный отец.

Вскоре Павел ненадолго, как ему тогда казалось, переселился в дом к бабушке Марье. А после ему пришлось отвечать и на ее расспросы.

Он рассказал все. Как репрессировали его отца, как умерла мать, как учился на медика. Как к ним в психиатрическую лечебницу попал вовсе не сумасшедший ученый, он вывел породу обезьянолюдей, которых хотели использовать как доноров для правительственных чинов… Вырезать у них живых органы и пересаживать людям.

– Ох-ох-ох! – причитала старушка.

– Вот, к счастью, органы не подошли для трансплантации. И говорят, что обезьянолюдей сослали сюда. На рудники. Не слышали о таких?

– А, кажись, слыхала я. И видала! На обезьян похожи, только ходят как люди! – воскликнула старушка. – Там и бабы, и мужики у них!