- Ты присаживайся, отвара тебе налью горяченького. Околела небось, пока со своей горы добежала! - распорядилась бабка. Дом у неё был совсем маленький - едва кровать со столом помещались. Я упала на видавший виды стул и вздрогнула, когда хлипкие ножки зашатались. Но пронесло.

На столе не было ни чашек, ни плетённой корзиночки с сушками - выходит, гостя чаем не угощали.

- На тебя он похожий, - вдруг выдала бабка, перехватив мой взгляд, - снаружи живой, внутри мёртвый, надежду потерявший. Гордый слишком, чтобы помощь принять. И не забыл, и ошибок не простил. Вот скажи, кого ваша гордость счастливее сделала?..

- Никого, - флегматично согласилась я. Очень флегматично! - От гордости одни потери. Но иногда невозможно иначе. Просто невозможно. Себя потеряешь, если на попятную пойдёшь. Видно, твоему гостю, Весь, это тоже знакомо. Со стороны легко размахивать словами.

- Отчего ж... - потянула она, - я, Алесса, в своё время в столице жила, от клиентов отбоя не знала. Много слышала, много видела. Поэтому и доживаю свой век в Пограничной - сил моих терпеть чужую боль нет. Но ты как появилась, спокойствия мне лишила. Хочу я помочь...

Сжала протянутый отвар в руках и не удержалась, посмотрела в красноватую воду. Днём глаза не горели - спала навья кровь. Чем мне можно помочь?.. Самоубийце, бывшей нечисти, случайно занявшей чужое здоровое тело?.. На меня охоту объявлять надо, как на редкую тварь!

- Не понимаешь ты, девка, - зацокала Веся, будто мысли мои прочитала, - не в навьей крови дело. Ты живая, и захочешь, детей заимеешь - силы в тебе достаточно дурную кровь подавить. Проблема в том, что умерла ты не на верёвке. Умерла ты, когда сердце своё закрыла. И по сей день не оживёшь.

Нет-нет-нет!..

- Давай о нечисти поговорим, - отдёрнула я сердито. Еще прошлое ворошить мне не хватало, в кошмарах просыпаться!

- Ну давай, коли не шутишь, - разочарованно потянула бабка, - только с нечистью не по адресу ты пришла. Что мёртвая погань разошлась - чую, почитай, каждую неделю девки в церкви воют. Но уж прости, источника не ведаю. В воду смотрю, как в омут болотный - туман кругом непроглядный.

- Жаль, - я допила отвар с мятой и пристроила чашку на стол, - если прояснится что-нибудь, отправь посыльного на гору. Не нравится мне этот разгул...

По-хорошему, не стоило откровенно сбегать, но мокошница дёрнула-таки покрытую пылью струну в душе. Хотелось выйти в поле и завыть как последняя нечисть! Увы, жизнь приучила держать эмоции в узде. Настолько приучила, что права Веся - я давно себя живой не чувствовала.

- Стой, Алесса! - бабка показалась на пороге, когда я уже калитку закрыла: - Слова для тебя заветные шепнули. Коли дорога под ноги стелется, не бойся, ступай смело! Они все не те, кем кажутся, но они настоящие, не тени призрачные. И... нож на пьяную голову в руки не бери, - с каркающим смехом язычница погрозила мне пальцем, - последнего достоинства лишишь беднягу!

И пока я переваривала странные предсказания, Веся захлопнула дверь. Да уж, огорошила так огорошила. Может, бабка сама с травками перебрала?..

Вздохнула, закутываясь в шаль. Предсказания мокошниц часто звучали нелепо, а порой совсем уж заковыристо, но посланницы богини судеб не ошибались. Сомневаться в силе Веси мне не приходилось - по рассказам деревенских, дожди, засуху и наводнения она предвидела с точностью до дня.

К новой, малость диковатой язычнице с Лысой горы бабка тоже отнеслась миролюбиво - признала за свою, людей успокоила. Благодаря Веси на меня не устраивали гонения с вилами, не сторонились.

"Боги с тобой, девочка! Обживайся и голову себе не морочь. Если случилось так - значит, судьбе было угодно!"