– Ну что там, Джей? – послышался голос Стивенса из салона. – Помочь?

Я почти наощупь обошел капот, чтобы приблизиться к окну с его стороны. Стивенс выглянул из окна и чуть не ударился своим лицом о мое.

– Джим, тут что-то странное, – проговорил я.

– Вижу, – отозвался тот. – Точнее, почти ничего не вижу. Вы это имеете в виду?

– Да. Фары светят, но света не дают, и я тоже почти ничего не вижу. Если будем ехать вот так вслепую, врежемся в дерево в два счета.

– Может, это только здесь, – предположил он.

– Проверим.

Я так же наощупь вернулся и сел в водительское кресло. Тьма не рассеивалась. Мне даже показалось, что она становится еще гуще.

Стивенс сидел, вертя головой в разные стороны, а потом растерянно уставился на меня.

– Джей, что это там такое?

– Не знаю, Джим. Поехали. Попробуем выбраться из этого.

Я переключил передачу, тронулся и буквально через пару секунд все пропало. Воздух был чист и прозрачен, была, конечно, ночь, но обычная, а не то, что было минуту назад. Я вновь остановил машину и повернулся к Стивенсу:

– Что это было?

– Черт его знает, туман какой-то?

– Микроскопический какой-то туман, – отозвался я и выбрался из машины. Когда я обернулся назад, я удивился еще сильнее, потому что ничего там не было. Ровным счетом ничего. Я ожидал увидеть, ну не знаю, какое-то черное облачко хотя бы, через которое мы проехали, но ничего не было. Я сделал для верности еще несколько шагов вдоль машины, но нет, точно ничего.

– Ну что там? – раздался голос Стивенса из машины.

Я вернулся, сел за руль и поехал дальше:

– Ничего.

– Ничего?

– Угу. Именно так. Если бы я был один, я бы решил, что мне все померещилось.

Стивенс хохотнул.

– Но нас двое, значит, не померещилось. Хотя черт с ним, если бы вы знали, Джей, как я устал…

Через несколько минут я уже высаживал его возле дома. Он стал приглашать меня к себе, но я понимал, что это дань вежливости. Ему нужно сейчас хорошенько отдохнуть, а не сидеть с ночным гостем, болтая на посторонние темы и делая вид, что это ему очень нравится. Так что я вежливо отклонил предложение и поехал домой.

Переговорив недолго с полусонной Эмили по телефону, я умылся, разделся, и лег в постель. Долгое время не мог заснуть. Столько мыслей лезло в голову, что было неудивительно. Три смерти почти в одно время. Это не может быть совпадением, это должно быть убийством. Я лежал с открытыми глазами, уставившись в потолок и оторопев от этой мысли. В жизни не сталкивался с убийством, со смертью родителей – да, с несчастными случаями в Нью-Йорке – да, но с убийством… Только в кино да книгах. Это было так далеко от меня, словно в другом мире. Убийства, кровь, преступления. Странно такое говорить взрослому человеку, выросшему в Нью-Йорке, особенно после моих приключений по некоторым делам Джерико, и не хочу показаться этаким пай-мальчиком, выросшим в тепличных условиях, но все-таки с преступлениями так близко действительно почти никогда не сталкивался. А уж с убийствами – тем более. И не хотел сталкиваться, а тут вдруг такое. Поймал было себя на мысли – а что «такое»? Ведь по большому счету, ни одно из этих убийств меня не касается. Никак не касается. Даже если я решу сюда переехать окончательно, даже тогда. Отчего же у меня такое ощущение, словно все это задевает меня за живое, почему, когда Эмили посоветовала мне уехать, я чуть не вскипел от негодования, словно мне предлагают предать кого-то? Но подсознательно я знал ответ. «Однажды твое повышенное чувство справедливости доведет тебя до беды, – сказал как-то мой отец, когда меня, еще почти мальчишку чуть не уволили за то, что я вступился за напортачившего со счетами клиентов коллегу. Но через пару секунд добавил: – Но я счастлив, что ты у меня такой». Почти то же самое он сказал, когда ограбили мою соседку, пожилую женщину, и мне показалось, что полиция палец о палец не бьет, чтобы найти преступников, и заставил Джерико заняться этим делом. «Если останешься без работы, приходи ко мне, я тебя немного поднатаскаю, пойдешь работать общественным защитником», – пошутил он. Но дело свое сделал. От той соседки я получил в качестве благодарности два поцелуя в щеки и огромный шоколадный торт. «Ты псих, – коротко сказал Джерико, когда я пригласил его к себе, и мы наворачивали этот торт, как первокурсники в колледже. – Поэтому ты мой единственный друг». У Джерико было две квартиры на Манхеттене, загородная вилла, роскошная семья, несколько машин и всего один друг. Вот такой сейчас мир.