Иван тогда постарался утешить супругу:

– Родная, тебе не в чем упрекнуть себя. Наверное, просто наш малыш торопился явиться в этот мир, – он улыбнулся.

Глядя на бледную улыбку своего мужа, Светлана вспомнила о его болезни, и от жалости к нему у нее защемило сердце. Взявшись за руки, они пошли домой.

Под вечер у Ивана вновь пошла кровь носом, – жена вызвала скорую для мужа, но тот, когда приехал дежурный врач, вновь отказался от госпитализации. Ночью ему стало хуже, и наутро у него уже не было сил, чтобы подняться с кровати. Все последующие дни Иван безудержно кашлял, и его белоснежный платок стал красным от крови, – ею он забрызгал всю постель.

Светлана не отходила от мужа ни на шаг: кормила его с ложечки, давала ему воды и лекарства, – и лишь когда он, изрядно намучившись, ненадолго засыпал, она запиралась в гостиной, где ложилась на диван и, уткнувшись в подушку, лила слезы. Но вскоре до нее доносился его раскатистый кашель, и она, умыв заплаканное лицо водой, снова входила в спальню, где уже слышался запах смерти – вонь от его разлагавшегося тела…

Одному Богу известно, чего только стоило этой женщине в те тяжкие дни выглядеть сильной и жизнерадостной! Но в душе у нее поселился страх, что однажды в виде ярости она излила на сотрудников Центра подготовки космонавтов, которые явились узнать о самочувствии космонавта №1, как в России после успешной миссии на Марс называли Ивана Демидова.

– Как он себя чувствует? – в ответ на заданный вопрос переспросила Светлана и с лихорадочным блеском в глазах повысила голос. – Он умирает! Это всё из-за вас, из-за вашей гордыни. Из-за вашего президента, который отправил нас в этот проклятый космос. На ненужную никому планету, где мой муж подвергся облучению. Ненавижу вас. Будьте же вы все прокляты!

С этими словами она захлопнула дверь перед носом незваных гостей, которые молча, постояв снаружи, вскоре ретировались, а убитая горем женщина в слезах опустилась на пол у двери и, прикрывая рот рукой, рыдала…

***

Однажды Иван проснулся посреди ночи, харкая кровью, – он пытался отдышаться, вытирая губы носовым платком, и вдруг увидел свою жену, которая стояла посреди темной комнаты в светлом пеньюаре.

– Света, ты что? – хрипло осведомился Иван (они с недавних пор спали в разных комнатах, и ее появление здесь в этот час показалось ему необычным).

– Ты скоро умрешь, – сказала она непривычно грубым тоном. – И у меня нет другого выхода…

– О чем это ты? – непонимающе уставился на нее Иван.

– Я не могу бросить Эммануэля: она не защитит его, а я смогу, – сказала женщина, в чьем голосе Иван уловил до боли знакомые нотки.

– Ирина? Ты ведь обещала… – начал он, но вновь закашлялся.

– Прости, Ваня, я, правда, хотела сдержать свое слово и оставить твою ненаглядную женушку в покое, – проговорила она, когда стихли раскаты кашля. – Но значение имеет лишь жизнь Эммануэля; ты, я, она, – никто не важен, кроме него одного.

– Я всегда знал, что ты лгунья и б… – нецензурно выругался Иван.

– Да-да, излей на меня свою ярость, мой милый, – подхватила Ирина. – Знаю, ты сейчас зол на весь мир. Ненавидишь коллег, друзей, знакомых. Меня. И даже Свету винишь в своем недуге, хотя и не можешь на нее накричать. Знаю, что ты испытываешь невыносимую боль. Но тебе стоит сказать лишь слово, и я покончу с твоим страданием…

– Каким же образом? – выдавил он из себя.

– Ты знаешь… – сказала Ирина, умолкнув красноречиво и сделав шаг вперед.

– Что ты задумала? – вскричал он в страхе. – Не приближайся ко мне!

– А ты, муж мой, до последнего цепляешься за жизнь, – заметила Ирина, – но мне открыты твои затаенные помыслы: время от времени ты думаешь о смерти, даже молишься, чтобы всё закончилось поскорей. Ты, конечно, не в состоянии обратиться к ней с этим, но можешь попросить меня…