В назначенное время группа из трёх «кшомитщв» – режиссера, оператора и нашей героини – уединилась в укромном местечке: крохотная полянка, удобный вход в озеро и, ГЛАВНОЕ, – ниоткуда, даже с самолёта, ни фига никому не увидать! Так что все условия нашей «цнотливой» были соблюдены.
Пошёл первый дубль… Наша «мавка» сбрасывает спщничку, входит в воду, отплывает немного…
– Стоп! – говорит режиссёр. – Умница, ещё дублик! Только отплыви на середину, а там перевернёшься мечтательно так на спинку… И закайфуй!
Актриса так и сделала: отплыла на середину, перевернулась на спинку… и обомлела: ветки окружающих озеро столетних верб буквально гнулись под тяжестью висящих на них людей. Кроме присутствующей в ПОЛНОМ составе мужской половины группы на вербах уютно разместилось полСЕЛА. А что вы хотите: с телепорнухой в те годы была напряжёнка, тем более в селе – а тут ТАКОЕ!!!
Наша «Мавка» ахнула… и ушла под воду. Нужно ли говорить, что спасать её бросилась вся киногруппа. И ещё полсела!
Первая моя супруга по профессии своей – актриса. Профессия, на первый взгляд, завидная, но, как показывает жизнь, небезопасная в первую очередь для нервной системы.
А началось всё с того, что пригласили её сниматься в кино на одной из киевских студий. Предстояли съёмки на натуре и, как следствие сего, выезд за пределы Киева с последующим обживанием какого-нибудь местного «Хилтона» в селе Велик Запроданщ…
«Хилтон» оказался трёхэтажным «убитым» сооруженьицем, и это бы ещё ничего! Но! Съёмочная группа супруге попалась крепко пьющая, с киношно-профессиональным алкогольным стажем, и когда после первого съёмочного дня зарядили сплошные дожди, вся группа с восторгом восприняла это как знак Неба – мол, НАЛИВАЙ!
И почалось… Понятно, мужика после литра тянет на «лирику». И понятно, вмиг были разобраны все имеющиеся в группе девушки… И понятно, что начали подбираться и к «свежачку», т.е. к «моей», рисуя девушке будущие киноуспехи, естественно, в случае понимания оной сиюминутных половых проблем имярек.
«Моя» стойко держала «облико морале», баррикадируя ежевечерне дверь и включая на всю дурь стенной трёхпрограмный «матюгальник»…
А нужно сказать, что местная гостиничная администрация не была избалована столичными визитёрами, да ещё и в таком количестве, и поначалу даже очень и гордилась, что, мол, в такую глушь, да ещё из Киева!.. И до поры терпела ихние столичные «розвап» с распитием всего, что пьётся, страстными криками и стонами по ночам…
И как часто бывает у сельских, стеснялись сделать замечание «городським». Но дожди не стихали, пьянки-крики продолжались, и тогда администрация пошла на крайнюю меру: рано утром над окошечком дежурной появилась бумага, на которой значилось: «Шановш господа артюти! Огромная прозьба не вибрасувати презши за в1кна, бо ГУСИ 1'ДЯТЬ I ДАВЛЯТЬСЯ!..»
Стоит ли говорить, что фильм вскоре закрыли, а группу расформировали.
А дожди прекратились…
80-е «застойные» годы. Я работал в Киевской филармонии. И была в филармонии легендарный администратор – Бетя Миндель. Маленькая, шустрая, талантливая… Организовать концерты могла везде: от продуктового киоска до проходной завода. Ходили слухи, что могла даже на крыле самолёта…
Звонит мне:
– Володенька, сегодня выступаешь в «Киевской троянде» (была у нас в Киеве такая танцплощадка).
Я не удивился. В те годы мы выступали везде: от колонных залов до общежитий ткацких фабрик.
Пришёл. Крохотная сценочка битком уставлена пультами, стульями оркестра. Спрашиваю:
– Где рояль?
– А вон там за сценой.
– Давайте, – говорю, – мне человека, будем двигать!