Так же и Ясону имя дал мудрый Хирон, когда увидел, что мальчик не слишком любит оружие, как многие другие его воспитанники такие, как Ахилл или Кастор, не очень он полюбил и охоту, как, например, Актеон. Ясон же больше всего любил собирать травы и врачевать, и потому Филирид назвал его Ясоном, что означало «целитель», от слова ιάομαι – лечу, исцеляю.

Впрочем, другие говорят, что Ясоном осторожный Хирон назвал Диомеда еще до того, как тот научился целительству, тогда, когда узнал, что его жизни угрожает жестокий и коварный царь Иолка, и это имя у сына Эсона осталось навсегда.

Когда резвый, как все дети, Ясон проявлял неусидчивость и убегал от Учителя с криком: не надо меня воспитывать, тот ему говорил, как и многим другим своим воспитанникам с располагающей дружелюбной улыбкой:

– Воспитание есть украшение в счастье и прибежище в несчастье.

Сына Эсона можно назвать одним из самых воспитанных учеников мудрого Филирида. Он всегда очень уважительно относился к старшим, старался помогать даже не знакомым никогда ни на кого не только не кричал, но даже старался не повышать голос, советовался даже с теми, кто должен был ему подчиняться…

Проведя с мудрым кентавром почти 20 лет, Ясон научился, конечно, всему, что должен уметь молодой воин. Он умел не плохо биться и бороться с оружием и без него, хотя и не так, как Ахилл или Полидевк, и управлять конями, но, разумеется, не так, как Кастор. Конечно, Хирон учил Ясона и искусству охоты, и юноша умел пользоваться тенетами и копьем в охоте на диких зверей, но уступал и знаменитому сыну Деиона Кефалу, и сыну Аристея и внуку Аполлона Актеону, который хвастливо говорил, что превосходит, как охотник, саму Артемиду, за что и был ею очень жестоко наказан.

Некоторые говорят, что голубоглазый русоволосый юноша Ясон силой и доблестью особенно не выделялся, но был божественно красив как девушка в первом цвету. Это первыми поняли жившие на горе Пелион нимфы гор ореады, с которыми тринадцатилетний Ясон впервые познал сладкую негу любви и пьянящую радость объятий.

Впрочем, другие говорят, что в 20 лет Ясон был сильнее многих своих сверстников и храбр почти, как Ахилл.

Хирон рассказывает Ясону о прорицаниях

«Дикое чудо с дружелюбной улыбкой», как мудрого кентавра называл Пиндар, научил Ясона не только всему, что должен уметь охотник и воин и, конечно, целительству, но и основам мудрости, что было не трудно, ибо мальчик, в отличие от многих других его учеников, был не по годам серьезен и усидчив и потому податлив в воспитании. Кентавр искренно радовался, глядя на серьезного русокудрого юношу с честными голубыми глазами.

Зная о том, что Хирон искусен в прорицании, Ясон часто пытался разузнать у него о переломных моментах в своей жизни, чтобы их избежать, если они не благоприятны, или, если это невозможно, то, хотя бы, к ним подготовиться. Однако мудрый Хирон ему всегда говорил:

– Многие хотят знать, где им придется упасть, чтобы соломки там подстелить. Но надо не падать бояться, а уметь после падения подниматься. Только недалекие люди желают знать, что с ними будет. Ведь это ужасно знать, что тебя ожидает что-то страшное и не суметь это предотвратить. То, что соткала непререкаемая ткачиха Лахесис предотвратить невозможно. Я тебе уже рассказывал немного о знаменитом рокоборце фиванском царе Эдипе, сыне Лаия и Иокасты. Он узнал от оракула, что убьет отца и женится на матери. Лаий тоже знал это предсказание и потому постарался избавиться навсегда от новорожденного сына, приказав бросить его в диких горах. В результате этого Эдип попал в семью другого царя и, узнав оракул, бежал из приемной семьи Полиба и Перибеи, которых он считал родными родителями. И Лай, и Эдип впали в гамартию – роковую ошибку. Эти ошибки и обеспечили выполнение всего, что старая лишь обликом мощная Мойра наткала. Если бы Лаий или Эдип не знали роковых предсказаний, то, возможно, ничего бы и не случилось или произошло бы иначе. Впрочем, лучше не гадать про Эдипа и не знать своего оракула, хотя удержаться от этого почти невозможно. Даже мне! Получить оракул о самом себе, даже искусному прорицателю очень не просто. Однажды я, как Пифия Феба, надышался испарений над расщелиной на Парнасе, лавра душистого нажевался, да и вина искрометного выпил немного. Вдохновение меня посетило, и я увидел, как бы с высокого неба лежащем внизу себя: что, будучи бессмертным, тем не менее, я мучительно умираю от какой-то неизвестной неизлечимой болезни. Это было мне не понятно – ведь бессмертные не знают смертельных болезней. Конечно, я пытался много раз узнать, что это за болезнь, ведущая к смерти, такая, и как я, бессметный Титан, заболел, но не смог. Тот, кто учится мудрости – вначале рьяно нападает на все, а тот, кто стал мудрым – все стоически переносит. Поэтому я перестал пытаться подглядывать в свое будущее – пусть случится все, что мне предначертано. Я все перенесу. И тебе не советую пытаться узнавать, что тебя ждет.