Но зачем трепать языком?!

– Что именно он рассказывал?

– Что вы двое последних могикан на нашей грешной земле. Когда случится страшный суд, спасетесь только вы и те, кого вы сможете зажать у себя в подмышках.

У Михаила отвисла челюсть.

– Чего?!

Володя рассмеялся.

– Да ты не парься! Он был пьян.

Володя разделался с пирожным и приступил к пицце. Он был вполне добродушным и безвредным парнем, которому не везло в личной жизни. Точнее, она у него была довольно бурная, но какая-то… безрезультатная, что ли. Ни одна из его пассий не собиралась с ним надолго задерживаться, а до постели вообще доходила лишь одна из трех.

– Тебя опять бросили, – как бы между делом сказал Михаил, попивая кофе.

Володя замер. Кусок ароматной пиццы с ветчиной и грибами застыл на половине пути к распахнутой челюсти.

– Ты пытаешься убедить себя, что ничего нового не произошло, – продолжал Миша, – но на самом деле ты потрясен. «Что со мной не так?». Об этом ты думаешь, старик?

Володя положил пиццу в тарелку, вытер руки о салфетку.

– Ладно, убедил. Саакян прав.

Миша улыбнулся. Прочесть мысли бесхитростного Володьки Капустина (как он с таким интеллектуальным багажом преподает русскую литературу?!) не требовало приложения серьезных усилий.

– Ты у всех можешь так в башке ковыряться?

Михаил придвинулся к нему поближе.

– Тебе скажу: в принципе, да. Но если ты тоже растрезвонишь об этом всему институту, я нашлю на тебя пожизненную мигрень.

Володя тихонько поаплодировал.

– В самом деле очень убедительно. И у меня к тебе сразу два предложения.

– Слушаю.

– Первое: взамен моего молчания про твои способности я получаю твое молчание относительно моих успехов на личном фронте. Точнее, неуспехов. Второе: могу свести тебя с ребятами из «Ясновидящего». Мне кажется, у тебя есть все шансы победить.

– А зачем?

Володя с шумом опустил руки на стол.

– Слушай, друг, у тебя честолюбие атрофировано начисто, как у сантехника Афони, или ты просто набиваешь себе цену? Ты не имеешь права отсиживаться в своей раковине. Думаешь, господь бог направо и налево раскидывает такую благодать? Вот я всю жизнь мечтал быть писателем. Я строчки в альбомах для рисования авторучкой выводил уже в двухлетнем возрасте, я читал в школе как проклятый все подряд – что задавали, чего не задавали и что удавалось достать за макулатуру. Знаешь скока мне лет?

– Знаю.

– Мне почти сорок, и все, что я сейчас умею, это копаться в чужих книгах, чужих мыслях и чувствах. Я, наверно, хорошо копаюсь, грамотно, но я сам ничего путного не могу написать. Я пробовал много лет, прежде чем понял, что я – футбольный тренер, не способный пробить пенальти. Я отдал бы все, чтобы хоть одна обложка с моим именем мелькнула на прилавках книжных магазинов, но я ничего не могу написать…

– Володь…

– Заткнись и слушай. Тебе бог дал чуть больше, чем остальным. Он не просто так делает подарки, он ждет результатов. Это как с большим рабочим прибором: ты можешь до старости, укрываясь в туалете, мастурбировать на фотографию Моники Белуччи, но не лучше ли осчастливить какую-нибудь ивановскую ткачиху? Она ж тебя, эта ткачиха, на руках носить будет, дурень!

Володя умолк. В глазах прыгали чертики.

– А говоришь, что ничего написать не можешь, – произнес Миша, – с таким-то образным языком.

– Я делаю то, что умею. А ты должен заниматься своим делом. Пойдешь на шоу – попробуешь свои силы в серьезном деле, может, поможешь кому-нибудь.

Миша отодвинул поднос с пустыми тарелками, хлебнул немного кофе.

– Ты убедителен.

Был в съемочной группе «Ясновидящего» еще один человек, который имел все основания ненавидеть шоу. Алексей Кузьмичев выполнял обязанности звукорежиссера, и именно ему выпадала честь прикасаться к участникам. Ни гримеры, ни костюмеры постоянного и настолько плотного контакта с экстрасенсами не имели, а вот Кузьмичев успел ощупать несколько десятков человек.