Сказать напрямую Лия не могла. Во-первых, это было бесполезно, а во-вторых, дом принадлежал Заурову, и он ей нравился. В смысле, Зауров. У него были длинные волосы и длинные музыкальные пальцы. Хотя и дом был тоже хороший. Но недостроенный. Большой и бестолковый. Можно было открыть дверь, шагнуть на веранду и упасть в котлован со строительным мусором. От лестниц по коврам тянулись известковые следы, а в ванной комнате хранили продукты, такой она была холодной.

Первой не выдержала Лия. С недовольным лицом встала на пороге большой комнаты. Тимур на неё даже не посмотрел.

– Крыльцо обваливается. Скоро ходить нельзя будет.

– Отстань от меня, а.

У Лии от обиды защипало щёки. Пришла пора плакать.

– Почему ты меня обижаешь всё время? – легко потекли слёзы.

Зауров тяжело вздохнул:

– У меня плохое настроение. Не трогай меня.

– А у меня, значит, хорошее, да? Хорошее? – предчувствие громкого скандала придавало ей сил.

– Отвали, – сказал Зауров негромко и прикрыл глаза.

В такие моменты у молчаливой Лии развязывался язык, появлялось несвойственное ей красноречие. Она заговорила, трагически повышая голос. Речь свою она перебивала риторическими вопросами:

– …Что? Хочешь, чтобы я ушла? Хочешь?..

Зауров тяжело заёрзал на диване и отвернулся к стене. Вдохновение покинуло Лию, ругаться расхотелось, осталась только горючая обида. Уходя, она, конечно, хлопнула бы дверью, если бы та закрывалась до конца.

В одном свитере Лия вышла на дорогу, закрыв перед собачей мордой калитку. Идти смысл был только в одну сторону, к магазину. Их дом, похожий на полуразрушенный зуб торчал на самом краю посёлка. Дальше бескрайняя грязь.

Мимо Лии проехал сосед на велосипеде.

– Пожар, слышали.

– Что? – Лия отвлеклась от грустных мыслей.

Сосед затормозил:

– Дом горит с петухами…

Тимур полежал некоторое время, потрогал усы, которые он недавно начал отращивать и остался недоволен. Усы росли медленно. Так же расстраивало, что рок-звездой он так и не стал.

На пороге появилась Лия. Известие переполняло её, однако следовало сохранить лицо.

– Пожар, – сказала она, как бы между прочим.

Зауров живо обернулся. Но после сообразил, что суетиться ему не пристало, и повернул волосатую голову обратно к стене, чутко прислушиваясь к тому, что делает Лия.

А Лия снимала с вешалки ватник.

– Пойду, посмотрю, – сказала она, как бы ни к кому не обращаясь.

Зауров вскочил, сунул худые ноги в обрезанные сапоги. Гитара осталась лежать на диване.

К месту пожара Зауров и Лия шли, как чужие люди. За руки не держались. Друг на друга не смотрели. Тимур дышал тяжело, и Лия подумала, не заболел ли. Потом решила, курит много, и не за что его жалеть.

Посмотреть на пожар торопились не только они. Жители посёлка выходили из домов, улыбаясь друг другу и здороваясь.

Вскоре главная улица дачного посёлка стала походить на выставку тренировочных штанов. Тренировочные штаны разных расцветок и различной степени поношенности.

Одна из дачных мам катила коляску с ребенком.

Лия и Тимур, попав в толпу любопытных, придвинулись друг к другу и шли уже плечо к плечу.

Дом с двумя петухами на гребне крыше и вправду горел. И смотреть на это было страшно. Пламя было упругим, сильным. Оно выедало изнутри крышу и одну из стен. Черная рваная дыра росла, и скоро уже в нее провалились два окна с наличниками, любовно выпиленными лобзиком.

Когда ветер подул в их сторону зевак, понесло пепел – мелкие серые плёночки. Тимур почувствовал нешуточный шар. Сам шагнул назад, и Лию взял за руку, отвел. Лия не сопротивлялась.

Лопнуло стекло. Народ вздохнул хором. Все отступили еще на шаг назад, хотя до пламени было далеко.