– Вам нужно решать, что будете делать дальше, – решил я изложить свои соображения. – В городе оставаться нельзя. Если не дадут электричество, а его не дадут, завтра ночью вы все просто замёрзнете. К родителям на дачу надо идти, у них дом с газом.

– Думаешь, не дадут? – спросила Светка и тут же всхлипнула: – А как же мама?

– Думаю, ни завтра, ни через день ничего не наладится, – я протянул ей кухонное полотенце, и она промокнула глаза уголком. – А с мамой… Этот Андрюша – он, вообще, чего, надолго с вами намерен зависать?

– Ревнуешь, что ли? – она криво улыбнулась. Всегда была язвой.

– Нахер он мне сдался, – фыркнул я. – Просто, если останется, то завтра его надо послать в полицию и в больницу. Там что-то да скажут.

– А ты что планируешь?

– Мне важно знать, что с Полинкой будет всё в порядке. Давай я с утра сгоняю к вам в коттедж, заодно отвезу туда продукты или вещи какие. Папа, возможно, уже там. И тогда надо перехватить его, пока он не собрался к вам – с него станется. Вы дождитесь Рому, потом двигайте на дачу.

– Спасибо тебе, – Светка накрыла мою ладонь своей. – Я сама об этом думала, просто не знала как сказать.

– Да ладно, – отмахнулся я. – Чай, не совсем чужие люди.

Бутылку текилы уговорили быстро. Подтянулась оклемавшаяся Марина со своим хахалем, помянули шёпотом Алевтину, достали кой-чего из холодильника, на закуску хозяйка вскрыла банку домашних помидоров. Говорили о том, что делать дальше. Строили предположения, как быстро власти вытащат нас всех из этой задницы. Сон, несмотря на усталость, не шёл, как не шло и опьянение. Казалось бы, с устатку, да на пустой желудок должно развезти, но алкоголь лишь снял тяжесть с головы и даже немного с души. О том, что буду делать потом, после того как помогу им перебраться, старался не думать. Как-нибудь выкручусь.

В какой-то момент, видимо, под воздействием алкоголя, я предложил вынести тело на балкон. Маринка тут же залилась слезами, а вот более практичная Светка сочла идею здравой. Я вообще заметил, что отношусь к соседству с трупом гораздо спокойнее, чем несколько часов назад. И дело даже не в спиртном, просто мозг устал лавировать между кучами различного дерьма, что сыпались на нас, и выбрал режим самосохранения. Да, это горе, но в тот меня больше волновал запах, чем сам факт смерти не совсем чужого человека, как бы цинично это ни звучало. И не меня одного – кто-то уже подложил под дверь тряпки. И что тело придётся вытаскивать мне, тоже не вызвало особых эмоций. Нашли старые покрывала, соорудили нечто вроде савана из белой простыни, завернули, как смогли. Пришлось, конечно, повозиться с выносом – наши балконные двери не предназначены для подобного. Но справились. После выпили ещё по соточке, за упокой и вообще.

Даже не помню, сколько спал той ночью. Прикорнул в детской на полу час или полтора от силы. Но тело, не привыкшее к такому «комфорту» вскоре начало подавать различные сигналы. Покрутившись какое-то время в поисках удобной позы, я встал да так и не ложился больше. А как рассвело, проглотил полчашки тёплого кофе с парой печенюшек и потащился на улицу. Андрюша помог вынести баул с припасами. Расстались, так и не пожав друг другу рук, правда, бросили что-то типа «давай, удачи».

Пристраиваясь в седле, заметил высоко в небе чёрную рваную тучу, которая как-то неправильно и слишком быстро перемещалась в сторону Пулково. Не сразу дошло, что это гигантская стая птиц. Их полёт не был похож на мурмурацию4, тысячи галок или ворон, а, может, и тех и других, просто стремительно неслись на юго-восток, без всякого строя или подобия организации. Это настолько походило на бегство, что на душе стало муторно и вернулось тоскливое ощущение тревоги. Поневоле на ум пришла аналогия с крысами, покидающими тонущий корабль. Поднимающиеся тут и там столбы дыма только усугубили картину. Похоже, мир скатывался в задницу.