Последний полет с Джулией. Последние мгновения рядом с ней.

Что со мной случилось, раз я начал вдруг считать эти мгновения?

После нашего приземления мне удалось взять себя в руки. Мы поднялись по балюстраде Грозовых Бичей, а не Небесных Рыб. Дело позвонил в колокольчик, прося помощи, а затем подошел ко мне, нисколько не боясь ярости Спаркера. И хотя пасть была скована намордником, когти моего дракона были по-прежнему остры, однако он никогда не причинял вреда Дело.

– Грифф, я возьму ее.

Появившиеся из-за угла слуги остановились как вкопанные, увидев нас с телом. Дело обернулся к ним:

– Сообщите леди Электре, что ее племянница нашлась. Приспустите флаги Семейств. И найдите Великого Повелителя.

Я все еще держал ее, когда Дело подошел ближе. Он коснулся моей руки:

– Тебе следует уйти до их прихода.

Потому что любовник-простолюдин Джулии станет первой мишенью, на которую набросятся потрясенные горем драконорожденные. И Дело об этом знает.

Я был благодарен ему за заботу и за то, что он освободил меня от ответственности, но, осознав, что это означает прямо сейчас навсегда проститься с ней, я подумывал о том, чтобы остаться.

– Грифф, – надавил Дело, словно пытаясь привести меня в чувство.

Я в последний раз поцеловал ее и вручил Дело.

А затем ушел и, спустившись с Крепости по крутой петляющей лестнице для слуг, вышел через Ворота Смирения на пятиконечный перекресток Кургана Завоевателя, где спустился с продуваемых ветрами холмов к деревне клана Наг. Солнце давно село за горизонт, узкие улочки освещали лишь случайно пробившиеся сквозь ставни лучики света да горящие окна малочисленных полуаврелианских особняков на склоне холма.

Я коснулся выцветшей от времени эмблемы клана Наг над притолокой, прежде чем вошел в дом. Агга встретила меня в дверях, чье лицо темным облаком обрамляли волосы, вьющиеся от влажного тумана.

– Что случилось?

Должно быть, у меня все на лице было написано. Она говорила шепотом, что означало, что Бекка и Гарет уже в постели. Днем Агга присматривала за чужими детьми и за своими собственными, потому что у нее были слишком слабые легкие, чтобы она могла работать в плавильном цеху вместе с другими женщинами или на барже, переправляющей руду из карстовых шахт. Но сейчас уже было поздно, и остальные дети уже отправились по домам. Дедушка, заснув, сидел у огня, и его костлявые плечи были укутаны в одеяло.

– Давай посидим на заднем дворе, – предложила Агга. – Ты голоден? Я оставила ужин.

Суп больше напоминал воду с ароматом рыбы, поскольку импорт зерна пришел в упадок после нашего нападения на Каллиполис, которое привело к введению эмбарго на ввоз зерна Медейской Лигой. Я налил похлебку в миску, а Агга взяла с собой одеяло, чтобы завернуться в него на улице, после чего мы прокрались мимо малышей, спящих в задней комнате, и вышли на крыльцо. Тишину нарушали лишь крики полусонных чаек и отдаленный плеск волн, пока Агга, как обычно, не разразилась кашлем.

– Сколько имбиря у нас осталось? – поинтересовался я.

– Совсем немного. Но ничего страшного, ведь леди Джулия скоро даст тебе еще, правда?

Я отставил суп в сторону и, обхватив себя руками, издал громкий стон.

– Ты рассердил ее? – прошептала Агга.

В те редкие моменты, когда мы ссорились, Джулия могла на месяц забыть о лекарствах для Агги. А потом смеялась, обернув все в шутку. Я тоже смеялся, но урок усвоил. Я покачал головой:

– Гораздо хуже.

Из Крепости до нас донесся погребальный звон. Нам обоим был хорошо известен этот звук.

Агга медленно выдохнула, понимая, что произошло, и тут же крепко обняла меня. Она прижимала меня к себе, пока шла заупокойная месса, и под звуки скорбного звона я отдался во власть своего горя. В ее объятиях я даже не пытался понять, что ранит меня больнее – смерть Джулии, или потеря того, что она дала и что забрала взамен, или терзающий меня ужас из-за того, что случится дальше. Теперь, когда Джулии больше нет, а Иксион займет господствующее положение.