– Галь, можно я поем? – жалобно пискнул Исайчев, – Вчера с обеда не жравши. Заказал два бутерброда в буфете, жду, когда принесут. Через полчасика заскочу, пойдёт?

– Нет! – гаркнула в трубку Галина Николаевна, – иди сейчас, через буфет и мне пару бутербродов захвати. Я пока кофею погрею!

– Хорошо! – согласился Исайчев.

В кабине эксперта вкусно пахло миндальным кофе. Долженко приняла из рук Исайчева тарелку с бутербродами, приподняла покрывавшую их салфетку, вставила в щёлочку нос, вдохнула:

– Чур, мои с рыбой, твои с котлетами!

– Чёй-то! – удивился Исайчев, – каждому по одному брал…

– Не перечь, – нахмурилась Галина Николаевна. – Для моих старых костей фосфор нужен, а мясной белок при подагре вовсе не гут.

– Где ты в котлетах мясо унюхала? Там его отродясь не было? – попытался воспротивиться Исайчев.

– Тогда тем более тебе с котлетами. Давай уже садись. Кофей стынет.

Выпив горячего напитка и съев бутерброды, Галина Николаевна кокетливо промокнула салфеткой губы и как прошлый раз с Васенко вынула из ящика стола уже не зелёную, а красную папку с надписью: «Копии экспертиз».

– Может, тебе это что-то даст, – Долженко нажала пальцами на увлажняющую подушечку, перебрала листочки, извлекла один. – Давай сначала… Майор Васенко доложил будто у вас в производстве «дело» неких «КЕКСов». Фамилию назвал – Тодуа. Она-то меня и торкнула. Майор мне историю её рассказал. Оказалось, историю помню, а фамилию нет. Как так? Вроде склероз меня пока не посещал. Подтянула я это «дело», листочки послюнявила и поняла почему? Фамилия Тодуа никогда не проходила ни по экспертизе, ни по ориентировкам. Это всё я тебе в телефонном разговоре уже доложила, главного, правда, не сказала. А главное: Тодуа нет, а Светлана Кобзарь есть. По Светлане Кобзарь в «деле» лежит заключение патологоанатома. Вывод: чистый, не отягощённый чьим-либо вмешательством суицид. Я это заключение тогда ещё читала. Сразу после самоубийства. Меня оно не устроило. Приказала экспертной службе провести контрольное сканирование трупа. Его сделали и положили результаты в архив. Почему? Кто такая Светлана Кобзарь? Папа генерал? Так, когда это было? Да и помер он, кажись, года три назад. По-моему, следаки заключение врача лучевой диагностики даже не смотрели, посчитали проформой. У меня в тот момент на работе завал был и заключение легло в архив мною нечитанное. Каюсь, мой грех! В общем следователи отписались и успокоились. После разговора с Романом Васенко я, старая грымза, откопала заключение и ой-ё-ёй как много любопытного увидела…

– Например? – заинтересовался Исайчев.

– Например, – с явным вызовом бросила Долженко, – рёбра у неё в пяти местах поломаны. Поломаны в разное время. Селезёнка, печень, почки травмированы. Нос сломан. Малые кости ступней перебиты во многих местах. На ногах сильнейший травматический варикоз. Её последние полгода били! Причём регулярно и жестоко. Миша, она повесилась потому что не могла этого терпеть. Её довели до этого. Здесь явная Статья 110УК РФ12. Едрит твою картошка!

– Галя, давай ещё по кофейку, – попросил Исайчев, содрогнувшись, будто замёрз. – Что-то жутко стало…

Ставя перед Михаилом новую чашку с напитком, Долженко вздохнула:

– Возвращай, начальник, «дело» на доследование.

– Её по желанию мужа кремировали! – ощерился Исайчев, – В «деле» лежит заключение патологоанатома, а там всё чики-пуки. Интересно, сколько этому умельцу деньжат отвалили? Прямо сейчас поеду и морду набью стервецу…

– Ты своим мерзавцам морды бей! – разозлилась Долженко, – Моим сама исполню …. Я, Миша, всё это сказала не для того, чтобы ты ручищи распускал, а для того, чтобы по новой возбуждался. Я справочки навела, у неё муж знаешь кто? Константин Тодуа! Без пяти минут депутат федерального собрания. Кабы не ускользнул!