— Выпей это и закрой глаза, я заклинания читать буду.

К утру Агнесса выглядела как больное чудовище: на голове торчали отдельные пучки волос, вместо бровей — кожа, покрытая красными волдырями. Нос вытянулся, загнулся крючком над тонкими губами, подбородок отяжелел, и на нем выросла огромная бородавка, усеянная черными волосами. Теперь о былой красоте нельзя было даже догадаться.

— Жена, ты перестаралась! — в ужасе закричал отец. — Ее не возьмут.

— Н-да! — мать, наклонив голову, как любопытная ворона, разглядывала Агнессу. — А если спрятать лицо?

Так и порешили: набросили на голову дочери шаль, оставив открытыми лишь карие глаза с зелеными крапинками, которых не коснулся морок. Гонг, извещавший о времени сбора, прозвучал с восходом солнца.

— Ну, дочка, — отец смахнул с ресниц слезы, — Пусть тебе помогут Боги! Прощай.

Он прижал Агнессу к груди, потом повернул ее к матери. Девушка посмотрела прямо в сухие глаза, не проронившие ни капли слез. Мать подняла руку, коснулась кончиками пальцев щеки дочери и неожиданно всхлипнула.

— Прошу об одном, — прошептала она, — если сможешь, выживи.

— Постараюсь, — ответила Агнесса и неожиданно почувствовала, как уголки губ едут вниз, а подбородок начинает мелко дрожать.

— А это тебе.

Мать протянула девушке тыквенную бутылочку, закрытую пробкой.

— Что это?

— Отвар. Отхлебывай каждое утро по глоточку, морок долго держаться будет.

— Спасибо, мама, — теперь Агнесса уже открыто всхлипнула.

Она повесила сосуд на пояс и спрятала его в складках широкой юбки. Но мать на этом не успокоилась. Она достала из кармана узкую тесьму непонятного цвета, разлохмаченную по краям, старую и некрасивую.

— Повернись.

— Что это?
— Просто память о твоей семье, — тихо ответила мать, повязывая ленту на волосы дочери. — Береги ее. Мне когда-то на свадьбу подарил ее твой отец.
Агнесса повернулась к сестрам. Те в ужасе замерли на пороге, лишь глаза, наполненные слезами, блестели да губы дрожали. Девушка хотела что-то сказать, но просто махнула рукой и села в повозку. Отец дернул поводья, и лошади застучали копытами по каменистой дороге.

2. Глава 2

Бриан — внебрачный сын короля — ехал впереди отряда сборщиков и размышлял о своей несчастной судьбе. Жизнь бастарда не сахар. И почему он родился от наложницы, да еще от такой, которую ветреный король быстро забыл? День за днем принц вынужден был терпеть мелкие уколы двух старших братьев по отцу и их матери, законной королевы Листенны.

— Терпи, — говорил ему старый учитель. — Терпи и набирайся сил, ума и опыта. Борьба предстоит нешуточная.

— Да я даже на трон не претендую, — сердился Бриан. — Зачем они мне гадят постоянно?

— Не скажите, Ваше Высочество! Вы все равно сын короля и остаетесь постоянной угрозой для наследного принца.

Да, именно это и злило недругов, и они старательно создавали перед королем образ принца-разгильдяя, прожигавшего жизнь вне королевского двора. Бриан, вынужденный быть постоянно настороже, отточил наблюдательность до совершенства, чтобы предугадывать ловушки братьев, но, не желая еще больше разжигать конфликты, редко появлялся во дворце, проживал в родовом поместье.

На этот раз его вызвал сам король. Он прислал гонца с письмом и пригласил сына на тайную аудиенцию. Переполненный волнением, Бриан влетел в покои отца и споткнулся: в монаршем кресле сидел, развалясь, старший брат и заостренной палочкой чистил ногти. Принц заскрежетал зубами от злости и развернулся к выходу, досадуя и злясь на себя, что так глупо попался в западню.

— Проходи! Садись! — приказал Люций, заметив его движение. — Разговор есть.