И снова была ужасная неделя ломки желания и боязни Господней кары. Пал Палыч держался из последних сил, но уже понимал, что, если сдаться, обратной дороги не будет.

Через неделю началась третья психическая атака – проверка силы и воли на прочность. Вернувшись вечером с работы, Пал Палыч обнаружил под дверью два странных конверта. В один из них был вложен билет «На тот свет» в виде чёрной метки Весёлого Роджера с припиской: «Это последнее предупреждение». Во второй – его обязательство завтра же явиться на общее собрание жильцов дома с покаянием и письменным обещанием к своему прошлому больше никогда не возвращаться. Он с трудом, но всё же предпочёл остановиться на втором варианте предложения.

Как сложится его судьба в дальнейшем, нам остаётся только догадываться.

А Григорий Иванович и домовёнок Кузя сейчас продолжают нести свою вахту у окна и учить непутёвых людей уму-разуму.

Самая трудная вещь на свете – это думать собственной головой. Вот, наверное, почему так мало людей этим занимаются

Генри Форд

В любом деле есть две противоположности, которые неизбежно притягивают друг друга. Они являются произведениями «всемирной кулинарии» и всегда немного сластят, обжигая язык. Давайте и мы попробуем их на вкус.

«Обидно, когда, задрав голову, ты любуешься красотой птичьего полёта, а на тебя сверху падают обыкновенные, извините за выражение, какашки. Сопереживая несправедливости, ты сразу же ощущаешь себя ничтожеством по сравнению с теми, кто находится выше тебя», – размышлял Никифор Струганов, возвращаясь поздно вечером с научного диспута.

Сегодня он был не просто унижен, а скорее даже стёрт с лица земли учёными мужами его родного альма-матер, где он уже на протяжении десяти лет работал старшим научным сотрудником.

«Так тебе и надо, сам виноват», – изнывала его душа. – «За практические изыскания надо было браться уже давно, а не пытаться всякий раз втирать этим твердолобым буквоедам теорию, рождённую высоким полётом мысли».

Никифор посмотрел по сторонам и невольно обратил внимание на спрятавшуюся за деревьями вывеску местной забегаловки «Погребок». Ноги сами повернули в нужную сторону. В полуподвальном помещении народу было не протолкнуться. Табачный дым, едва освещаемый тусклым светом, тяжёлым туманом висел над столиками для еды стоя. Он жестом заказал пробегавшей мимо официантке два пива и с трудом протиснулся к одному из них, за которым смаковал хмельной напиток какой-то старичок в очках.

– Свободно? – спросил он.

– Присоединяйтесь, – бодро ответил старичок и очистил от рыбного мусора добрую половину стола.

Никифор в знак приветствия махнул головой, а затем посвятил своё воспалённое воображение изучению окружения. В какой-то момент ему показалось, что он попал в дикое племя каннибалов, разминающихся перед его поеданием.

«Вон тот в шляпе явно предводитель», – размышлял он. – «Взгляд у него какой-то хитрый и властный. Палец в рот ему лучше не класть, руку обязательно по локоть отхватит. А, что рядом, длинноволосый, скорее всего, шаман: уж очень много и, по сути, ни о чём болтает. Только бубна ему не хватает. Телодвижения остальных похожи на ритуальный хоровод дикарей вокруг костра перед роковым прыжком на свою жертву».

Наконец принесли пиво, и Струганов стал постепенно вытанцовывать дальнейший разговор.

– Никифор, – для начала представился он.

– Очень приятно. Леонид Павлович, – дружелюбно отозвался старичок и шмыгнул носом для того, чтобы поправить сползшие на губы очки, не прикасаясь к ним рыбными руками.

– Что-то народу сегодня многовато, – продолжил Никифор, оглядываясь по сторонам.