– Вот оно, мое кольцо Всевластья! Так сказала Полина Великая и надела кольцо себе на палец. И исчезла. А ее, скажем так, спутник испугался и закричал: «Где она? Где она, моя Полина!» А Полина была уже далеко. Потому что ушла она… к другому. Ха-ха-ха! Бежим!!!

И, превратив себя в смесь пары кед и черных волос, улетела вперед.

Паша бросился следом. Он брал возрастом и инерционностью.

И вот они бегут рядом – девочка и ее паровоз.

Резко остановились возле палатки со съестным и сразу же пристроились в небольшую очередь из желающих получить хот-дог.

– Такой бег надо отметить!

Паша в ответ только кивал, шумно вдыхая и выдыхая воздух.

Последние числа мая.

– Ну вот, – говорила Ирина Олеговна, протягивая Полине потрепанную книгу. – Тут разные авторы: Цветаева, Ахматова… Гумилев… Бродский. Читай, а там решишь сама, что тебе больше нравится.

– Спасибо, – отвечала Полина, запихивая книгу в рюкзак.

– Да… вот еще, Ирина Олеговна. Хотела вас спросить…

– Да?

– Как понять «неблагополучные»?

Ирина Олеговна встала со стула, сделала несколько шагов по классу, снова села, не знала, куда деть руки, снова вскочила.

– Полиночка, знаешь, эта не та вещь, о которой я бы хотела с тобой поговорить.

– А о чем?

– А вот о чем.

На столе появились два блюдца с кусочками торта, две чашки и бутылка фанты. Ирина Олеговна придвинула одно блюдце ближе к Полине.

– Скажите, пожалуйста, – прошептала Полина, глядя на свой кусочек. – Он… с ядом?

– Догадалась! – хищно сверкнула глазами Ирина Олеговна. – Ладно, живи пока, – добавила она, переставляя местами тарелки.

– А вы?

– А мне не страшно. Я сама с ядом. Как кобра! Ха-ха!

Ирина Олеговна налила фанту в чашки, подняла свою.

– Ну что, за девчонок?

– За девчонок.

«Знаю, знаю», – сказали коричневые глаза Полины.

«Тсс, тсс», – отвечали черные глаза Ирины Олеговны.

С тортом в животе Полина вышла в коридор.

Шурх-шурх, шурх-шурх.

Впереди по коридору ползла мясистая желеобразная гусеница. Завучиха. Полина прекрасно видела, что у завучихи по бокам с каждой стороны по восемь коротеньких ножек, и она семенила ими, помогая себе маленькими ручками, а ее выпуклый задок колыхался в такт шажкам.

Шурх-шурх. Поворачивала голову вправо-влево – все ли хорошо в школе. И как ни легка была поступь Полины, все же завучиха своим насекомьим чутьем уловила вибрацию пола и изогнула свое сегментированное тело таким образом, что ее круглая голова с жвальцами оказалась рядом с ее круглым задом. Жвальца задвигались:

– А, Алесина Полина! Ты, кажется, из первого бэ? Как год закончила? Как мама?

– Год хорошо. Мама тоже.

– Ну хорошо.

Шурх-шурх. Шурх-шурх.

Завучиха медленно ползла по коридору. Впереди нее, налево, был вход на лестницу, которая вела на первый этаж, к свободе. Полина легко могла обежать медлительную завучиху, но остерегалась, а вдруг та продемонстрирует неожиданную реакцию, схватит Полину и станет жевать ее жвальцами. Нет уж…

Наконец завучиха проползла мимо лестницы и стала двигаться дальше, а Полина помчалась, перепрыгивая через пятнадцать ступенек, и оказалась на улице.

«На мост!»

Богатыри на мосту зазеленились, приукрасились, приоделись, расчесались. Сменили тяжелые зимние двуручные мечи на легкие кинжалы и луки.

Передний воин приосанился:

– Княжна совсем юная. Но скоро подрастет, возьму в жены. Моя будет.

– Моя… моя… моя, – загудело дальше по строю.

– Полегче там, – говорила Полина, вращая земной шар ногами. – Привет, дедушка, – крикнула она в сторону.

И была уже возле дома, когда старый богатырь очнулся:

– Не по уставу… приветствует… хм.