Воздух возле храма Искажений дрогнул и пошел невидимой волной. Башня сделалась неровной и зыбкой, как комната, если на нее смотреть сквозь стакан с водой. Тело старухи вытянулось, перекрутилось, из-под балахона выхлестнулись змеиные хвосты. Миг – и всё закончилось. Труп снова лежал ровно, как за секунду до этого, и выглядел совершенно человеческим. Живот Эрны судорожно сжался. Ноги ослабели, и она скорчилась за ограждением балкончика, зажав ладонью рот.

Внизу послышались шаги. Это подошёл истинник и нашел тело. Надо было бы проследить за ним и узнать, что он станет делать, но Эрна была не в силах смотреть. Желудок крутило спазмами, из глаз текли слезы. Как она, всегда старавшаяся быть сильной, всегда бывшая сильной, могла так ослабеть? Да, она сделала необходимое, но почему не чувствовала радости от успеха? Слишком чудовищно легко оказалось отнять чужую жизнь. Секунды тянулись бесконечно, вдох за вдохом.

Вдалеке сильно бухнуло, и второй раз, в стороне. Брум и Канефа выполнили свое задание. Эрна усилием воли выпрямилась. Пора возвращаться.

Под балконом было пусто. Жрец истины ушел. Когда именно, Эрна не заметила, да это было и не важно. Она брела по улице, стараясь держаться ровно, и считала вдохи, как ее учили. На четыре счета вдох, задержать в груди, на четыре – выдох. Снова на четыре вдох…

Скоро ей полегчало. Эрна загнала мысли и сомнения вглубь головы. Она обдумает их, когда станет готова. Сейчас – не время. Она добавила свой кусочек к общей мозаике, остальное не важно.

Когда Эрна потянула ручку двери родного храма, она была почти в порядке. Спина прямая, шаг твердый, в глазах ни тени растерянности. Лландер сунулся было наперерез, но замер, передумав. Онгхус Ар задержал взгляд на Эрнином лице и довольно улыбнулся.

– Я полагаю, ты добилась успеха.

Эрна кивнула.

Канефа, невысокая хрупкая женщина, и крепкий плечистый Брум тоже были здесь. Они успели вернуться раньше нее.

– Что ж, все в сборе. Славно, славно, – Онгхус Ар обвел пророков взглядом и широким жестом повел рукой, – мы славно поработали. Отвлекли всех, кого можно. Пусть те, кто улыбаются соседям в лицо, а за спиной строят друг другу козни, занимаются своими проблемами, грызутся меж собой. Пусть вся их гниль выйдет наружу! Тем временем мы, возлюбленные дети Ахиррата, выполним предначертанное. Этим городом должен править тот, кто ведает наперёд: что хорошо, что плохо, к чему приведёт каждый шаг. Мы – знаем. Мы можем. Храм Ахиррата достоин занять место хранителя города. Мы достойны. Он осенит щедрой дланью благословенный Йарахонг, и все поймут, как глупа была игра в выбор хранителей, сколько вреда она успела причинить городу за эти годы. Тогда они восславят нас. О, восславят!

Онгхус Ар расправил плечи и свёл кустистые брови. Взгляд обратился внутрь. Эрна знала: он обратился к всевидящему Ахиррату, чтобы ещё раз посмотреть, как изменились вероятности. Все затихли, чтобы ненароком не помешать. Наконец глаза главы сверкнули божественным огнём. Онгхус Ар растерянно моргнул, как будто он на миг забыл, где находится, поднес руку к виску, и тут же его взгляд снова стал уверенным и жёстким.

– Всё в порядке. Сейчас самое лучшее время. Оно смотрит на нас из небытия, с той стороны. Вперёд!

Последователи бога-пророка высыпали наружу. Эрна была в первых рядах.

Башня Искажений безмолвствовала. Оцепенела, застыла в неподвижности. Даже ветер притих, и звуки города доносились глухо, как через плотное покрывало. Вскоре воздух всколыхнулся взмахами птичьих крыльев. Большая пестрая сова описала круг над крышами и спикировала к лежащему на крыльце телу. Когти сжались на рукояти хрустального клинка, с легкостью выдернули его из глазницы и одним движением подняли ввысь. Внезапно сова вскрикнула, как от боли, и выронила кинжал. Он полетел, кувыркаясь и искрясь, плашмя отскочил от крыши, рассек крону оливы, вскользь задел ветку и звякнул о мостовую. Сова покружила, примеряясь, и пошла на второй заход.