Непониманье, где моя Наяда

И волшебство. Где нить из лабиринта —

Любовь, которую не отрицали,

Но ждали, как билетов на вокзале —

Забрать у тех, кто не поедет.

Принтер

Не виноват, что распечатал.

Свитер

Не согревает без любви медведя.

Да я любил, но очень косолапо,

Желая червоточины загадок,

Сжигая вкусом вкус. Да, я был падок

На поиск, выбирая гравицапу

Вместо дивана. Я наказан вдоволь.

Прости за то, что я побеспокоил.

В венки вплетала вены, всю любовь

И луговое пенье новых слов,

И бой часов с высокой башни мира,

И сердца бой, но вдруг войны секиру

Над головами жадность пронесла

И наземь бросила огромных два весла,

Что лодочку семьи вели по речке.

Там плакали родные человечки,

И боль текла в открытый океан,

В лагуну праздных, – посмотреть – вне ран

Возможно ли существованье.

Но нет: не галерейный экспонат

Порушенная жизнь людей, – стократ

Сильней не визуальные пределы,

А сам очаг, источник боли, страх

И смерти ужас, что пугает птах.

И это пусть узнают новоделы.

То дал Господь мне в 21 веке

Узнать, чем плачет утомленный человек,

Раскинув карту мира, в мокрый снег

Вжимая боль нелепого калеки.

Как через вентиляционный винт

Рыдает боль сама в нагрудник человеку

И отрубает щупальца судьбы

Еще за полминуты до беды,

Накликанной в шершавый лабиринт

Пути земного, выжженное млеко

Глотая, углем Родины кормясь

В стекло иконы жаром слез биясь…

Прозрачный зов воздушных покрывал,

В сетях ветвей запутанных младенцем,

Кричащим в мир моим открытым сердцем,

В котором вихрь листвы еще играл.

В траве сырой слез пережитых храм —

На рану дует ветряным забралом,

И Муза детства на рябине алым

Кафе для птиц – и парусом в коралл

Уходит, проводя корабль меж скал.

Все это взгляд осенний ходит здесь,

Переживая времена и вехи.

Как паруса, заходят человеки

В пределы взгляда – гавани, – развесь

Их по ветвям: метаморфозы птиц

Склевали алый парус их рябины

На воздухе октябрьском. Половины

Людей вторую часть свою нашли.

Доплыли корабли, куда ушли.

…И скоро снег. Негромкая трава

Цепляет за подошвы льдом звонливым,

И мать–и – мачехи хрустальна голова

В последнем одуванчике, хранимом

Царицей трав и листьев. Осень рвёт

Всё, кроме уз любви обетованной,

Когда в ладони оседает манна

Небесная, и разбавляет йод,

Зелёнку листьев и лимонный сок

Из шёпота октябрьской берёзки,

И облаков весомые повозки

Везут подарки Деду – будут в срок,

И станет новогодняя возня

По сердцу милой и желанной сказкой,

И ёлочка на ледяных салазках

Закроет крепко листовой сквозняк

Японскими гравюрами ветвей.

Обманутых надежд не будет больше.

И сердца мой дарящий соловей

Обрёл свою берёзовую рощу.

Не слушай осень, не вбирай её ветров

Ни зрением, ни слухом.

Ложь остуды в её симфониях. И перегуды

Иерихонских труб у края слов.

Рожденье слова замерло. Закрой

окно, не принимай остуды в сердце —

пусть капли слов прорвутся на стекло —

в них соль от звезд

и от земли – пуд перца.

Огнем переперчило листьев свет,

Слова умрут, и чувствам не воскреснуть.

Колючих веток памятный кастет

их выразит, где акварели тесно.

Дождям не смыть всех красок со стекла.

Орнаменты листвы живее гласных.

Побуквенные знаменья прекрасны, —

Из сердца боль с дождями утекла,

Остался звук. Развеивая мрак,

В мелодию слагаемые ноты

За листьями летят за повороты,

И на асфальт ложится неба лак

В сквозные лужи, бусины стекла.

Хрусталь вернется с зимней перекличкой

На елках льдинок. Убери кавычки —

Всё настоящее: холодная игла

сковала льдом мозаик черепиц

неумолимо яркое сиянье.

Есть в радуги спектральном возлиянье

Неведомая сила без границ.

30 октября 2019 г.

***

Себя воссоздаю внутри души.

Не требуй у судьбы иных взысканий,

Чем океан. В осколышек страданий

Сел голубь. Это Райс. Не поспеши