Вейра смотрела во все глаза. От неё не укрылась ни оголённая грудь Амиранды, ни загрубевшая рука мастера на нежной коленке Бокль, ни взгляд рыбного наследника, которым он пожирал тело Эмилины. Заведение оказалось домом терпимости, но Вейра уже привыкла жить здесь. Её не гнали прочь, не слишком загружали работой, кормили почти до отвала. Даже эль позволяли пить. Ночные горшки и заляпанные пятнами простыни, сопливые носовые платки, которые она усердно оттирала щёткой, не пугали и не вызывали отвращения. Главное – в «Птичках-невеличках» Вейра нашла подобие семьи и заботы. Здесь она была как все, а не приживалка, не девочка для битья…

Вспомнив свою прежнюю семью, кровную, Вейра на несколько минут выпала из жизни от обиды и боли. А над ухом внезапно хрипло протянули:

– А кто это тут у нас прячется?

Вейра вздрогнула и подняла взгляд. Тёмные глаза, цепкие и затягивающие, коротко стриженые чёрные волосы с вихрушками над высоким лбом, худое, не слишком привлекательное лицо. Полицейский! Смотрит. Губы кривит в усмешке. Какой страшный дядька! Точь-в-точь жуткий тролль, которым детей пугают в деревнях… Вейра оцепенела, как кролик перед змеёй, не в силах пошевелиться, а мужчина протянул руку – быстро, резко – схватил за щёку:

– Да ты будешь настоящей жемчужиной среди этих девок! Я приду к тебе, дождись меня, птичка.

Всё внутри задрожало от его голоса, от мучительного страха, который полицейский внушал маленькой беглой девочке… К счастью, Лира капризным тоном протянула, будто пропела:

– Мастер Виджан, пойдёмте, славный вы наш! Она слишком мала! Зато есть мы с Амирандой!

– Развратница!

Он отвернулся от Вейры, звонко шлёпнув Лиру по заднице, потом притянул к себе толстушку Амиранду и, чуть покачиваясь на ходу, потащил обеих в комнату для утех. Вейра выдохнула, согнувшись пополам от жжения в лёгких, и чуть ли не ползком бросилась к себе, в каморку под лестницей на чердак. Там спряталась с головой под тонкое стёганое одеяло, пытаясь унять предательскую дрожь, и зажмурилась. Может, так образ и слова полицейского уйдут из памяти…

– А ну очнись!

Лицу стало мокро, и Вейра покрутила головой, спасаясь от ледяных брызг. Разлепила тяжёлые веки и плывущим взглядом увидела два лица над собой. Лира, с каменным спокойствием обтиравшая её щёки снегом, и полицейский, щуривший тёмные жгучие глаза.

– Уйди… – отмахнулась Вейра от видения. – Прочь…

– Ты гонишь меня? Меня? – раздул ноздри Виджан. – Девка, что ты себе позволяешь?

– Ах, оставьте меня, мастер Виджан, – слегка опомнившись, Вейра превратилась из маленькой напуганной замарашки в известную куртизанку, вытащила из складок юбки надушенный платочек с вышитым вензелем и обтёрла мокрое лицо. Лира поддержала её за локоть:

– Ну ты учудила, шмакодявка! Чего в обморок бухаешься?

– Служанка слишком туго зашнуровала корсет, – поднимаясь, буркнула Вейра и взглянула прямо в глаза полицейскому. Они затягивали в свой водоворот, цепляли душу и не желали отпускать. Но Вейра стойко выдержала испытание и даже улыбнулась, хотя только Творец знал, чего ей это стоило.

– Вы арестуете меня, мастер Виджан?

Это прозвучало неожиданно кокетливо и игриво. Виджан отшатнулся, словно она ударила его по лицу, и процедил сквозь зубы:

– Не надо меня провоцировать! Там, – он кивнул на залу, – хватит добычи на сегодняшний день. А ты… Вы…

Он фыркнул, как собака под дождём, и махнул рукой. Отодвинул занавесь и, уже уходя, бросил:

– Лучше уходите отсюда, вильена Эбенер. Вам здесь не место.

– Вы приукрашиваете моё положение, мастер Виджан! – со злостью ответила ему Вейра, хотя он уже не слышал. – Я пока ещё не вильена, но скоро стану ею!