Люциан незаметно скривил губы.

– И чем я заслужил такой дар? – равнодушно спросил он.

– Я уже говорил, что вы мне приглянулись. Вы всегда возвращались к той, с кем обещали быть до конца. Я это ценю.

Люциан стиснул зубы и процедил:

– Ты убил ее.

– Не убивал, – легко отозвался Ксандр. – Девочка уже родилась мертвой. Я подарил ее родителям шанс воспитать дитя, а не потерять его. Только благодаря моему присутствию душа Амели пробыла в этом мире дольше, чем ей было уготовано судьбой, а она сама успела познать хоть какую-то прелесть жизни. – На губах Ксандра появилась скромная улыбка.

Летний ветерок коснулся его густых волос, а солнечный луч осветил невинное лицо. Своей внешностью он походил на святого, а не на великое зло. А с улыбкой и вовсе выглядел как человек, который кормил щенков, раздавал серебро беднякам и спасал людей от смерти, а не расчленял их.

Но Люциан никогда не велся на внешность.

– Ты занял тело мертворожденной явно не по доброте душевной. Подозреваю, это помогло тебе за ее душой скрыть свою демоническую суть и залечь на столь глубокое дно, что даже темное нача́ло не смогло тебя найти. Ты воспользовался этой ситуацией, чтобы выиграть время для себя самого.

– Разве помощь кому-то обязательно должна быть односторонней? – спросил Ксандр, с любопытством глядя на Люциана. – Ваша Светлость, когда вы спасаете людей, то все равно работаете на себя: возвышаетесь как герой, придаете своему статусу бо́льшую значимость, очищаете душу от грехов или исполняете долг. Вы получаете выгоду от, казалось бы, бескорыстной помощи, и так действуют многие. Не судите меня за то, что я, даровав жизнь мертвецу, спас свою.

Выражение лица Люциана осталось бесстрастным, но глубоко в душе поселилось мрачное чувство. Его смутил не столько смысл чужих слов, сколько то, как именно говорил Ксандр. Речь его совсем не была похожа на ту, что обычно лилась из уст демонов. Она строилась не на ехидстве и злорадстве, а на логике и фактах, была взвешенной и обдуманной, так что ей хотелось верить и прислушиваться. В голосе его не слышалось ни злобы, ни язвительности, ни желания вывести из себя, а в глазах не плясали дикие искры веселья, отчего Люциану казалось, что он беседует с уравновешенным и знающим человеком. Да и сам Ксандр был спокоен, как мертвец, – настолько, что невозможно было предсказать его истинные мотивы или просчитать следующий шаг.

Увидев все это, Люциан решил не развивать тему и вернулся к насущному.

– Зачем тебе все это?

– Что это? Наша беседа?

– Нет. Разрушения, которые ты несешь в мир.

– Я думаю, вы знаете.

Люциан тихо фыркнул.

– Ты и правда считаешь, что сможешь возвести демоническую расу во главу мира? – спросил он, вспомнив, как допрошенные Каем демоны говорили, что им обещали власть.

Ксандр задумчиво пожал плечами.

– В пищевой цепи главенствующее место занимает тот, кто способен всех сожрать. Люди давно уступили позиции, а естественный отбор всегда играл великую роль в эволюции, – расплывчато ответил он.

– Главенствующее место должен занимать не только самый голодный, но и самый умный, тот, кто способен контролировать себя и свои порывы. Твои демоны обеспечат миру вымирание.

– Вымирание тоже может быть частью эволюции. – Ксандр усмехнулся. – Пока почва плодоносит, одна жизнь будет сменять другую.

Люциан отвернулся и уставился на холм, у подножья которого блестело море. Будь он неопытен в переговорах, то счел бы собеседника знатоком, чьи теории развития имеют место быть, но благодаря чутью и знаниям о Ксандре видел лишь сумасшедшего с безумными взглядами и идеями. Вот только от остальных помешанных этот демон отличался тем, что прожил не менее пяти сотен лет и владел информацией, которую почерпнул не только из книг, но и из исследований мира. И именно это делало его особо опасным даже для нача́л.