– Ну тогда я очень рад. А то мне очень не понравилось, как я подумал, что и там есть патеры.

– Но я говорю вам, что он не патер.

На лице человека выразилось полное удовлетворение.

– А как же он умеет читать, если он не патер? – спросил он.

– Он не патер, но умеет и читать и писать. Я выучил его этому. И вас прежде всего научат читать и писать в школе.

Лицо человека окончательно просияло.

– И меня? Я отдал бы каплю крови из сердца, чтобы только научиться этому искусству. Я буду вашим рабом, вашим…

– Нет, нет, вы не будете ничьим рабом. Забирайте вашу семью и отправляйтесь. Ваш господин епископ конфискует, конечно, все ваши крохи, но ничего – Кларенс устроит вас.

Я заплатил три пенни за свой завтрак, плата очень высокая, так как за нее могли бы позавтракать двенадцать человек. Но я чувствовал себя в это время хорошо, потому мог позволить себе быть расточительным. Эти люди охотно поделились бы со мной своей скудной провизией даже даром. Их искренняя и горячая благодарность заставила меня подумать о том, насколько более у места были деньги в их руках, чем в моем шлеме. Тем более, что эти пенни были сделаны из железа и весили немало, а мне в настоящее время каждый полудоллар казался тяжелым. Правда, я вообще слишком свободно тратил деньги в то время. Это зависело от того, что даже после долгого пребывания в Британи, я не мог примениться к разнице в деньгах. Я долго не мог привыкнуть к тому, что пенни в стране Артура был равен паре долларов в Коннектикуте; они были близнецы, если так можно выразиться, в достижении могущества. Если бы я мог уезжать надолго из Камелота, я платил бы пароду прекрасными новыми монетами нашего собственного монетного двора и это было бы приятно как для меня, так и для них. Я принял бы исключительно американскую валюту. В какие-нибудь две недели центы, никели, десятицентовики, чотверти, полудоллары, а также и золотые монетки, потекли бы тонкой, но непрерывной струей по всем коммерческим жилам государства, и я уже видел, как эта новая кровь освежает его организм.

Фермеры хотели непременно дать мне что-нибудь еще за мою плату, которая казалась им такой щедрой. Я с удовольствием принял кремень и огниво. И, как только они усадили меня и Сэнди в седло, я закурил трубку. Но, едва показались первые струйки дыма из-под моего шлема, как все люди бросились в лес, а Сэнди с глухим воем соскочила на землю. Они конечно вообразили, что я дракон, изрыгающий пламя, о котором они так много слышали от рыцарей и других профессиональных лгунов. Много стоило мне труда убедить их вернуться назад и держаться хотя на почтительном расстоянии от меня. Потом я объяснил им, что это только небольшое колдовство, которое страшно исключительно для врагов. Положив руку на сердце, я обещал им, что каждый, кто не чувствует против меня зла, может безопасно подойти ко мне, и что смерть поразит оставшихся вдали за недоверие. Процессия проследовала мимо меня с немалой торжественностью. Не было причины для составления протокола, так как никто не остался позади из любопытства посмотреть, что будет.

После этого мне пришлось еще немало потратить времени, чтобы удовлетворить интерес людей, когда прошел их страх. Только после двух выкуренных трубок я мог снова ехать дальше. Но время не было потеряно зря, так как Сэнди должна была проникнуться насквозь новым впечатлением, до которых она была охотница, как вам известно. ее говорильная мельница на некоторое время приостановилась, и я отдохнул. Вдобавок ко всем благополучиям, в моих руках оказалось еще новое средство. Теперь я был готов к встрече со всеми великанами и чудовищами на свете.