– Янка, ты спишь?

– Опять ты? – отозвалась она сипло.

– А ну выкладывай, почему государь на тебя в таком гневе?!

– А тебе-то что? – насмешливо спросила она.

– А то, что я его в таком гневе еще не видел! Расскажи, что случилось, я тебе помочь хочу.

– Ты серьезно? – с сомнением спросила она.

– Ей Богу! – перекрестился Алексашка.

– Ну, в общем, я его Анку пигалицей обозвал, – виновато вздохнула Янка.

– Спятил?! – ахнул Меньшиков, потом после паузы спросил. – А чего такой потрепанный?

– Подрался с одним придурком, – неохотно сказала Янка. – Ну, а Пит помешал. Тут я ему и брякнул вгорячах.

– Да, худо твое дело, Янка.

– Прям худее не бывает? – усмехнулась она мрачно.

– Напрасно ершишься, я всерьез говорю, – досадливо произнес Алексашка. – Эх, парень, язык твой, враг твой, ей Богу!

– Начинается! Вот только нотаций мне на ночь глядя и не хватало! Особенно от тебя! – начала злиться Янка. – Если дело пришел говорить, говори!

– Бежать тебе надо! – Алексашка вплотную придвинулся к окну.

– Это еще зачем? – насторожилась Янка, тоже подойдя к окну поближе.

– А затем… – Алексашка сделал паузу и сказал решительно, – запорет он тебя завтра!

Янка на секунду онемела от такой новости. Все, что минуту назад казалось ненастоящим, вдруг обрело реальные черты. У нее даже ноги подкосились.

– Как это? – пробормотала она сразу пересохшими губами.

– А вот так, – вздохнул Алексашка. – Велел мне завтра ему в опочивальню батогов принести, али плетку!

– А ты? – Янка сильно побледнела и отерла пот, выступивший на лбу.

– А что я? Приказ государя, сам понимаешь, – неловко сказал Меньшиков. – Ты беги! Я тебе открою!

– Куда? – вдруг спокойно спросила она, и сама поразилась этому спокойствию.

– Куда хочешь! – отчаянно сказал Алексашка.

– А чего это ты такой заботливый? – вдруг жестко спросила она. Он засопел обиженно:

– Зря ты так, Янка. Я ведь по дружбе.

– Ага, ты сначала разберись кто тебе ближе, я или Пит! – она усмехнулась. – Нет, спасибо, бежать мне нельзя. Я виноват перед ним! – голос у нее зазвенел, и она осеклась.

– Эх, паря! Не знаешь ты, на что идешь, – пожалел ее Меньшиков.

– Это мое дело! – гордо сказала Янка. – Иди Саня, и спи спокойно, твоя совесть чиста.

Алексашка печально вздохнул, и Янка услышала удаляющийся шорох его шагов. Потом она улеглась и крепко уснула.

Наступило утро. Петр открыл глаза и тут же вспомнил все, что произошло вчера. Гнев разгорался с новой силой. Он живо оделся и кликнул Меньшикова.

– Ну, либер киндер, – строго сказал Петр, когда тот вошел. – Исполнил ли то, что я тебе велел?

– Мин херц! – Алексашка с мольбой посмотрел на него. – Пощади его, прошу тебя! Если чего и сказал он тебе не то, так то по дурости, ей-ей! Мин херц!

– Перечишь?! Заступаешься! – Петр схватил его за рубашку и с силой притянул к себе. – Осмелел! – он тряхнул оцепеневшего от страха Алексашку. – Погоди, либер киндер, ты следующий! Отвечай, принесешь, что я велел?

– Нет! – Алексашка отчаянно посмотрел на него и потупился.

– Баба! – Петр презрительно оттолкнул его от себя. – Запомни, о пощаде для него и не проси! По дурости, говоришь, сказал? За дурость и получит! Приведи мне его! Живо!

Алексашка на негнущихся от страха ногах пошел за Янкой. Петр бешено оглядел комнату. Взгляд его остановился на шпаге, лежащей на столе. Он подошел, отстегнул от нее кожаную портупею и сложил пополам.

Алексашка разбудил Янку. Она мрачно взглянула на него:

– Конвой пришел? – усмехнулась, поднялась, отряхнулась, подобрала сумку. – Ну, веди.

– Янка! – Меньшиков отчаянно посмотрел на нее. – Он просто в ярости! Меня и слушать не стал! Беги, Янка!