Грудь Сергея стремительно поднялась и так же резко опала. Но он себе не дал подумать, осознать и передумать.

– Будешь со мной дружить? Имей в виду, последний раз спрашиваю...

– Да, – выдохнула, не дав договорить.

Подняв руки, обняла за шею. Закрепила их дружеский союз крепкими объятиями. Градский тоже чувствовал удовлетворение. Но… он никак не мог сосредоточиться на той дружбе «привет-пока», что когда-то придумал сам.

Сейчас он чувствовал. И эти чувства весили тонну. Пытался абстрагироваться от всех возможных физических ощущений. И ничего не получалось.

Сердце топило в груди. Скорость зашкаливала.

Стучало в висках. Громыхало в ушах. И кровь неслась по венам. Неслась, как раскаленная лава.

Наверное, ему просто стоило перестать париться по поводу своих ощущений. Они же такие яркие только по новизне, а дальше, все книжки пишут – отпустит.

– Будем с тобой самыми лучшими друзьями, Сережа.

– Значит, ты больше не будешь на меня злиться?

– Буду, конечно, буду. Что за дружба без ссор?

– Супер, – угрюмо пробубнил Серега. – Я прям счастлив, что ты, наконец-то, согласилась. Два месяца фантазировал, как мы с тобой скандалить будем.

– Я просто очень упрямая. Могу вспылить, но предупреждаю заранее, это не значит, что я к тебе плохо отношусь.

– А как ты ко мне относишься?

Затаил дыхание, потому что понял, что это его как никогда сильно беспокоит.

– Хорошо.

– Хорошо?

– Да, хорошо.

– И только? У меня от тебя, Кузя, нервный тик начинается, а тебе хорошо.

Ника засмеялась.

– У меня от тебя, Сережа, тоже нервы шалят.

Спустя короткое время она вырубилась, по-другому не скажешь. Вроде говорила-говорила, на мгновение замолчала, и вдруг засопела.

Так и держал ее у себя на груди, опасаясь лишний раз побеспокоить. Сам неожиданно тоже ощутил долгожданное умиротворение. Все другие эмоции, наконец-то, притихли. Казалось, ничего не осталось.

Только она у него внутри.

Она. Его Республика.

10. 10

Градский намеренно громко хлопнул входной дверью, оповещая родню о своем прибытии домой. Навстречу они не выбежали. Предположительно, готовились к его появлению, штудируя заготовленные речи.

Войдя в большую гостиную, Серега невольно нахмурился.

Могучее племя. Все в сборе. Бабушка, отец, мать, Леська и даже некровный Славик.

Остановился перед родней, ожидая, когда отец на правах вождя стартует со своими наездами.

Если мыслить, как нормальный человек, Сергей своим яростным поступком все, к чертям, завалил. В юридической плоскости, избиение человека – это уголовная статья. В его случае ситуация усугублялась еще и тем, что преступление совершено на территории университета.

Ждал, когда начнет приваливать.

Но ничего не происходило. Все молчали. Уставились на него, как на случайного незнакомца, который за каким-то чертом пробрался в их казематы. Рассматривали. Изучали. Выискивали, не пойми что.

Крутанул бейсболку козырьком назад.

– Могу я ознакомиться со сценарием текущего представления? Знаете же, что мне, как бесчувственному чурбану, трудно предполагать, что вы от меня ожидаете.

– Цыганочку с выходом, – затребовала Леська с ухмылкой.

И так как «старшие» продолжали молча таращиться, Серега, подыгрывая, отбил сестре поклон.

Выпрямился и замер.

– Чёт я очкую… – подмигнул. – Для цыганочки.

Улыбка Леськи стала шире. Минуло больше двух месяцев с ее выписки из больницы. В последнее время Град несколько раз пытался описать состояние сестры, но слов не хватало. Ни строчки. Как будто заклинило. А может, проблема состояла в том, что все рифмы уходили в направлении Кузи. Подсознательно он ее – и грубо, и ласково, и даже матом… Но тетрадь так и лежала нетронутой.