– Вдруг, не вдруг… Я – не суровый воспитатель. Я – адекватно оцениваю то, что вижу. Не делай из меня зверя. Если бы тут было что-то серьезное, Валера бы его не домой привез, а в больницу, – в свою очередь рассердился Николай Иванович. – Успокойся. Все нормально с твоим ребенком! Пластырем заклеит – заживет.

– Не смей меня успокаивать! Если тебе плевать на сына, то мне – нет! Ни ты, ни Валера медицинского образования не имеете…

Отказываясь принимать участие в очередном «семейном совете», Серега прошагал мимо них и направился в свою комнату. С некоторых пор серьезно полагал, что в их доме все являлись ненормальными. Не только он, со своей бессердечностью. У отца – маниакальный психоз, у матери – паранойя. Хотя, несомненно, именно он причина их помешательства.

К сожалению, скрыться от удушающей родительской опеки Град не успел.

– Сережа, – заметив, что он уходит, мать припустила следом.

– Спасибо, Валера, – не имея времени на обычные светские беседы, отец «на отъеб*сь» поблагодарил милиционера, конвоировавшего Серегу домой. – Сколько с меня?

– Ну, как обычно, Николай Иванович.

Закрыв дверь в спальню, отгородился от внешнего мира. На мгновение замер, наслаждаясь тишиной. Медленно перевел дыхание, проморгался и направился через спальню прямиком в душ.

Стоял под теплыми струями, безразлично наблюдая, как грязно-кровавая вода сбегает в слив. Левое плечо прилично болело. Видимо, связку потянул. В уличной драке не оставляли время на разогрев. Мордобой, как правило, стартовал внезапно. Достаточно кому-то одному из участников конфликта выбросить кулак, слегка задеть оппонента – и понеслась.

Тестостерон. Норадреналин. Адреналин. Кортизол. Полная мобилизация всех внутренних ресурсов. Эмоциональный подъем, близкий к эйфории. Серега верил, что может испытывать все эти ощущения в моменты агрессивных уличных разборок.

До сегодняшней ночи.

Сердцебиение ускорилось, частота и глубина дыхания увеличились – стандартный старт. А дальше не возникло никаких эмоций. Ровным счетом – ноль. Все происходящее – без боли навылет.

Этой ночью дрался только потому, что того требовала ситуация. Не на Карпа же в самом деле надеяться. После алкоголя уровень защиты у того бывал нестабилен. Быку так и вовсе – то зуб вынесут, то руку вывернут.

Града же, без каких-либо преувелечений, называли семижильным. За годы беспечной юности никаких серьезных травм не получал. Да и держался в драке до последнего "панкратиаста" и последнего "часового". Останавливался, только когда всех в лежачее положение оформят.

Знал, что отец с матерью ему покоя не дадут. После душа застал их в спальне, в нетерпении сновавших по периметру. Обвинительный приговор вынесли сразу после его неподобающего возвращения домой. Не все еще высказали. Отец точку не втоптал, мать не наследила запятыми.

– Вам не надоело? – спросил серьезно. – Ничего ведь не изменится.

Градские оторопело застыли. Обычно они стартовали с наездами, а Серега уже походу вяло отмазывался. Видимо, и в этот раз речь заготовили, а тут он неожиданно активизировался раньше времени.

Ничего, и правда, не менялось. Он, как напивался – так и напивается, как ввязывался в драки – так и ввязывается, как участвовал в гонках – так и участвует... Если прекратить – то как ему вообще существовать? Зачем?

Только Градские не привыкли легко сдаваться. Упорства им не приходилось занимать. Воспитательный процесс – святое дело, хоть и бесполезное.

Отмерли.

– Как же так, Сережик? Кто это сделал? Какие-то хулиганы? Ты их знаешь?

Отец беспокойную речь матери поддержал громким язвительным хмыканьем.