- Держите своё мнение при себе, Вячеслав Дмитриевич, - вступается за меня ректор, раздраженно прочищая горло. И сверлит депутата неприязненным взглядом. – Дана – молодая девушка, выбирайте выражения!

- Знаю я этих молодых девушек, один разврат! Стоит только появиться вторичным половым признакам, сразу в койку к богатеньким прыгают, готовые продать себя. Что за испорченное поколение!

- Знаете? – Как-то мрачно ухмыляется Влас. – И насколько лично вы интересовались данным вопросом? – Спрашивает с нехорошим подтекстом. Даже я поняла, о чём он.

- Ах ты, мальчишка!

Красный, словно сеньор-помидор, Рогожин-старший едва держит себя в руках. Хотя видно, что мужчина с удовольствием накинулся бы на брюнета - ладони депутата сжимаются в кулаки так, что белеют костяшки.

- Выйдите, проветритесь, Дементьев. – Осуждающе качает головой Таранина. – Слишком много комментариев для виновника «торжества». – Сверкает недовольным взглядом из-под очков, намекая, что Власу стоило помалкивать, а не лезть на рожон.

И я с ней полностью согласна. Зачем он топит себя?

«Или он так тянет одеяло на себя, чтобы отвести внимание от моей персоны?» – Приходит внезапная мысль.

Но она не успевает сформироваться до конца, потому что брюнет резко поднимается и выходит наружу, на ходу бросая саркастичное:

- Премного благодарен.

Ректор тяжело вздыхает, когда дверь за Дементьевым закрывается. Складывает руки в замок перед собой. И смотрит на Данила, который всё это время скучающе сидит в дальнем углу кабинета и листает ленту в телефоне.

К слову, выглядит Рогожин даже не слишком помято. Лишь едва заметный синяк на нижней челюсти, да разбитая губа напоминают о том, что Данил участвовал в драке. В остальном же, как и сказал Влас, было бы из-за чего устраивать ажиотаж.

И было бы из-за чего сворачивать наш отдых и срочно ехать обратно в город.

Да, в итоге нас этим же утром собрали и развезли по домам. И теперь от косых взглядов однокурсников не отобьёшься. Никого не волнует, что я не хотела всего этого и уж точно не планировала. Всех волнует результат.

- Данил, мы хотим послушать тебя. – Говорит Евгений Васильевич, пытаясь вовлечь в разговор главную ябеду университета.

- А что говорить? – Вздыхает Рогожин и нехотя убирает смартфон в карман толстовки. После чего сползает по креслу, некрасиво выставляя ноги перед собой. – Ну, да, сцепились. Я не хотел драки. Влас набросился, как ненормальный. Ему не место в университете. Я считаю, что мой отец достаточно финансирует и покрывает ваши нужды, чтобы отчислить за это новенького.

- Данил! – Тут уже даже Рогожин-старший не выдерживает и осаживает своего сына. Слишком нагло. Слишком прямо. – Выйди вон!

Рогожин пожимает плечами и с удовольствием покидает кабинет, оставляя меня наедине со взрослыми. Я чувствую себя крайне неуютно, и мне тоже хочется уйти. Но никто почему-то не собирается меня отпускать.

- Вячеслав Дмитриевич, вы же понимаете, что это действительно обыденный случай. Никто не станет никого отчислять. Наказать – накажем. Причём всех участников, чтобы было неповадно. – Миролюбиво предлагает куратор, пытаясь смягчить тон.

- Мало того, что мой сын пострадал, так ещё и наказание получит? Эта ваша справедливость? – Сужает глаза депутат, властно садится обратно в своё кресло и кладёт руки на подлокотники.

- Ваш сын тоже виноват, замечу справедливости ради, - добавляет Горин, не желая оставлять всё, как есть.

Рогожин-старший, понимая, что находится в меньшинстве, лихорадочно соображает, что сказать, но каждый раз только открывает рот и возмущенно пыхтит, так и не находя достойных аргументов.