Но кто его знает, может Дементьев действительно изучал единоборства? Он ведь всего пару месяцев как учится с нами.

Я вновь смотрю на Власа и понимаю, что не могу оторвать взгляд. Парень двигается грациозно. Играючи. Так, что Рогожин на его фоне смотрится озлобленным и неопытным юнцом. Подростком, который не умеет не только контролировать свои эмоции, но и драться.

Как бы мне ни хотелось уподобиться Маргарите и остаться в стороне, я не могу так поступить. Поэтому мягко высвобождаюсь из ладоней Карины, держащих меня за руку и одновременно с этим удерживающих на месте, и выхожу в импровизированный круг, в котором дерутся парни.

– Прекратите сейчас же! – Громко и чётко чеканю я.

– Пошла отсюда, шлюха! – Шипит Рогожин, кидая на меня презрительный взгляд. – Мне целый год отказывала, строила из себя недотрогу, а на новенького сама запрыгнула! Шлюха! – Снова повторяет он, сплёвывая на землю.

У меня внутри всё леденеет. От обиды. От шока. От несправедливости его обвинений.

Да он же сам изменял мне с Маргаритой втихаря! А теперь обвиняет меня?! Скотина…

Я не успеваю больше ни о чём подумать, потому что буквально через секунду после того, как Данил меня обзывает, ему прилетает хук справа от Дементьева. Да такой силы, что Рогожин вырубается, тряпичной куклой заваливаясь на землю.

Я зажимаю рот ладонями, чтобы не закричать, с ужасом глядя на эту картину. С ужасом глядя на новенького.

Это с какой силой нужно было ударить Данила, чтобы он потерял сознание? Несомненно, Рогожин заслужил, но…

Влас кидает на меня короткий острый взгляд исподлобья, сжимает и разжимает кулак. Что-то видит в выражении моего лица, мрачно улыбается, хмыкает, а потом разворачивает и уходит вглубь леса.

Блондинка и ещё одна девушка, сидящая поодаль с гитаристом, подбегают к Данилу, пытаясь привести того в чувство. К ним присоединяются парни, спорящие о том, что пострадавшего нужно отнести в главный корпус, чтобы ему срочно оказали первую медицинскую помощь, ведь у Дана может быть сотрясение.

Другая же часть студентов начинает возмущаться и протестовать. Если депутатского сына принести в таком состоянии и показать Лидии Михайловне, отдыху конец. Мы завтра же покинем территорию бывшего лагеря и будет долгое выяснение обстоятельств, а затем кара виновных. И хорошо, если это будет трудотерапия.

Третья сторона предлагала всё-таки отнести Данила, вызвать врача. Но рассказать куратору версию, что Рогожин с Дементьевым напились и подрались. И пусть их и выгоняют.

Никто из присутствующих не хотел отвечать за произошедшее. И их нельзя винить за это.

Я же кусаю губы и заламываю пальцы от волнения и тревоги. В груди поселилось давящее чувство – предчувствие чего-то нехорошего.

И интуиция, как обычно, не подводит.

Спор однокурсников разрешается сам собой – на поляне появляется Лидия Михайловна. Её брови нахмурены, а на лице явное осуждение. А за её спиной стоит староста потока, виновато косясь на меня.

Понятно…

Лилю не назовёшь ябедой. Она всегда старается следовать правилам и сделать, как лучше. И неважно, что об этом думают другие.

В данной ситуации самым лучшим решением действительно было сообщить обо всём куратору. Вот только, что именно Лиля рассказала Лидии Михайловне и в каком свете преподнесла всё – пока остаётся загадкой.

Я опускаю глаза и вздыхаю.

– Что вы тут устроили? – Таранина держит себя в руках, не повышая голос. Но её тон такой, что им можно лёд крошить.

Мы все съёживаемся под её взглядом, пока она подходит к Рогожину, который до сих пор не очнулся. Кураторша осматривает Данила, делает оценку повреждений и отдаёт команду двум парням, что стоят рядом с ней: