– Вот так шутка, – сказал вслух Ягин.

Вокруг было темно, никакой музыки и снующих духов в деревьях, никаких зайцев на поляне и добрых волчиц, никаких детей, перекидывающих солнышко. Только мрак, покосившиеся домики и зловещие голоса черных теней, которые кружили вокруг и шептали, что у него ничего не получится. Поляна, окруженная темным лесом, куда войти страшно, как в Преисподнюю. А еще смешки. Такие тонкие и редкие. Яге, казалось, что будто из рюкзака. Он открыл молнию и увидел целую горку смеющихся колобков. Будто смайлы, которые сами съесть могут.

Яга тут же закрыл рюкзак. Но выкидывать его не стал. Все-таки колобков ему зачем-то тот добрый человек дал.

Тучи нависли над этой поляной, сгустив краски тьмы, хотя еще недавно небо было, как прозрачная глазурь с белоснежными перистыми облаками где-то в стратосфере. Тучи грозились громом и ливнем. Ко всему прочему Гене показалось, что земля уходит у него из под ног.

Нет, не показалось. Действительно, земля собиралась будто в кучу, вырастая горкой. На секунду показалось, будто сейчас что-то вырвется оттуда ракетой. Вместо этого, оно поднялось над землей, осыпая ее вниз сыпучими струями и засияв в момент краснючими глазами. “Похоже, совсем нет предела росту Черни по мере того, как растет страх, что проникает все глубже в сердце,” – отозвалось где-то в груди.

Гена побежал, он просто не мог остановиться. Он летел со всех ног по поляне к самым домам. Чернь безмолвно утекала тонкой волной из-под ног, будто скатерть, что пытается опрокинуть бокал. Она кинула шмоток земли, пытаясь припечатать Ягу к земле. Однако Гена сделал прыжок и оказался возле домиков. Его прыжок был сильным, будто он тигр. Тому он удивился и побежал прыжками дальше, избегая клочьев земли, вдруг увидел огонек в одном из окон дома. Наспех открыл дверь, отойдя в сторону, ожидая, что Чернь посыпется прямо в дом, однако она остановилась в метре от двери.

И в тот же миг уши оглохли от рыка медведя, что был совсем близко. Гена повернулся и лицом к лицу столкнулся с устрашающей головой медведя, у которого аж искры из глаз от ненависти. Гена закричал в ответ на рык. Однако зверь, кажется, не собирался нападать, что успокоило Ягу. Вдруг медведь откинул голову назад, из-под которой показалась человечья, и оказалось, что это дедуля в шубе, бородатый с обрюзгшим видом и слегка потерянным взглядом, но радостным, будто встретил своего.

– Яга что ли? – спросил.

– Ну.

– А я Берендей.

– Царь?

– Царь… – бросил он небрежно медвежью шубу на пол, – какой же я теперь царь. Леший, скорее. А тебе, наверно, светлячки об этом все уши прожужжали? Пошел за ними и в Берендеево царство попал?

– Да, пошутили надо мной…

– Я тоже за ними все ходил да ходил, пока не понял, что мираж это все. Нету уже того мира, которым они светят. И не будет никогда! – грустно прибавил Берендей.

– Почему?

– Чернь потому что все захватила. Рядом с домом моим оборону держу еще, но без медвежьей шкуры и носа наружу не кажу, – сказал Берендей и указал на лаз в полу, который для выхода использует. – Любого сказочного она угрозой считает. Вот все и прячутся, кто как и где.

– А здесь она не появится, а то там она прям за дверью была? – спросил все еще с испугом Яга.

– Это крепость. Пока из этого дома тепло мое не выветрится, никакая Чернь сюда не проберется. Главное, не бойся.

– Что такое Чернь?

– Черт ее знает. Наверное, – с догадкой произнес Берендей , – сначала та из-под земли показалась сквозь земные трещины черным повидлом. Потом собираться стала в комочки. Кто на нее смотрел, тот терялся, а та в душу так и проникала. Кто себя в Зазеркалье потерял, кто еще и как-то в реальности устроился. Кто вок как я – еще где-то по Руси сказочной гуляет, места себе не находит. Кто уют уже строит, тепло душевное нагоняет. Туда Чернь не суется. Теперь-то она уже не комочки! А глыба, все подмяла.