– Почему ты решил, что оно неустойчиво?

– Протооблако существует в реальной среде, испытывая постоянно внешние возмущения. Будучи аморфным, оно является лакомым куском для своих соседей. Реакцией на эти вызовы как раз и является борьба за собственную субъектность. Внутренние ресурсы протооблака идут на строительство собственного звездного дома.

– Баб, – предупредил Максим.

Фай вскочил на ноги и, не оглядываясь, стал зачищать края котлована. В распахнутые ворота въезжал «Белорус». Баб сидел в кабине рядом с водителем. Видно, хозяин решил подключить технику. Укладка плит вручную ломами очень затягивала ремонт. Скорее всего, дело было не в переплате рабочим, а в устройстве его часов, которые отдельными стрелками показывали разное время. Чем крупнее были действия, цепляемые самой короткой стрелкой, тем увереннее хозяин входил в собственное Большое время. Он двигался намного быстрее своей страны в соответствии с обратной пропорцией между массой и скоростью. Масса принадлежала ей. Трактор был собран благодаря сжатию социальной материи. А скорость развил хозяин.

Великая польза от куска земли, думал Максим. Есть он, и ты уже не бездомная собака. Днем человек отправляется на промысел. Да и все куда-то идут, хлопочут. Потому что встали со своих постелей и перешли от сна к жизни. Как быть не имеющему ночлега? Говорят, даже рыбы в положенное время забываются, стоя в воде неподвижно. В поездах метро и электричках бродяги спят в позе мученика. Им не мешают. Однажды Максим наткнулся на свежевыкопанную яму при дороге. Оставалось только накрыть – был бы угол. Но ее неизвестно почему бросили. Может быть, оттого, что сразу за ней начинались могилы старого кладбища. Место было глухое и жутковатое. Заселяют чердаки и подвалы, теплотрассы и бетонные погреба на пустырях, где прежде частники держали захватом огородики. Федя, его Федей звали, он посещал мусорку рядом с домом, где жил Максим. Так вот он принес на плечах балок и жил в нем, соединяя дневное время, принадлежащее в равной мере всем, с ночным, которое велит прятать сложенное на отдых тело в укрытии.

В прежнее время Максим делал не одну попытку приобрести подходящий кусок земли. За Серпуховом набрел на деревеньку. Ручей протекал мимо, неширокий, но полный. Ивы теснились к самой воде, далеко в полях, отмечая русло. Место это напомнило старую Россию на картинах передвижников. Сидела на лавке старуха, смотрела вдаль, чего-то там различая. Максим понял – смотрела в глубину прожитой жизни.

– Дом хочу купить. Не подскажете?

– Дом-то. Да вон у Егора, на том конце, подойди. – И она назвала номер. – Правда, плохонький, да он и просит недорого. ^>— Сколько?

– Слышала, полторы, зато участок.

Дом был из самана в одно окно. К нему примыкал бывший коровник, когда еще держали коров. Хозяин чуть обустроил, получилось две комнаты – жилая и рабочая.

– Полторы, – ответил он на вопрос, приглядываясь к Максиму с сомнением. – Да, что сказать, возьмешь ли, – продолжал он. – Так-то спрашивают.

– Согласен, – сказал Максим. – Огород у тебя хорош.

Хозяин помедлил.

– Вы это… с твердостью или как?

– Мне участок нужен, – повторил он, – дом подниму сам.

Они вышли на улицу.

– С ним не прогадаешь. Тут запахано немерено, скот держали. Везде подзол да супесь, а у меня земля как на Кубани. Я сам оттуда. – Он улыбнулся. – Так-то вот.

Договорились встретиться завтра, уже с задатком и при свидетелях. Всей суммы у Максима еще не было. Спал он ту ночь крепко. Ближе к утру видит сон, а в нем человек-лошадь. Смотрит с недоверием. К чему бы это, подумал Максим. Перебирала копытами. Лицо сложилось в желание. На другой день, как договорились, он подъехал в ту деревню к Егору.