Он даже помнит те места в своем городе, где огонь появлялся внезапно, и его было много. Максим сравнивал его приход с зелеными искрами, которые высекает лошадь подковами из булыжной мостовой в летних сумерках. Однажды бабушка вела его из детского сада в незнакомое место. Улица лежала пустой, только лошадь, запряженная в телегу, мерно шагала посредине. Ноги ее высекали не искры, а пламень – так они длинно и долго порхали.

С недавнего времени он понял, что девочки – совершенно особые существа. Он не выделял их из человечества. Да и никого не выделял. Все были просто люди. То, что взрослые и дети принадлежат к разным классам, так это свойство времени. Оно незаметно укрупняет детей, а мамы и папы, наоборот, растут в землю, как говорит его бабушка о себе. То есть каждый человек растет сначала в небо, пока маленький, потом никуда в среднем возрасте, стараясь его задержать, потому что средний считается самым лучшим. И уж затем растет в землю.

Жизнь человека похожа на брошенный в небо камень. Брошенный сильной рукой описывает высокую дугу. Такой человек живет долго, до восьмидесяти лет и больше, как старуха из соседнего подъезда их дома. Она даже летом сидит во дворе на скамейке в пальто и валенках и все равно не может как следует согреться. Однако почему мужчины так резко отличаются от женщин. Ведь возраст у них примерно одинаковый. Мальчики и девочки, когда они совсем дети, почти не различаются. Понятно, над ними стоит одно и то же время. Престарелые тоже в его руках, потому и похожи. А мужчина и женщина уклонились в стороны от средней линии, образовав совершенно разные формы. Почему? Раньше он этого не замечал. То есть видел, но не глазами ума. Недавно появившийся на свет ребенок не может сразу понять ничего. Он еще не настоящий человек, а только будущий. Когда же приобретет способность к разумению вещей, успевает к ним так привыкнуть, что вопросов не задает.

Раньше он считал, что девочки слабее мальчишек, не такие дерзкие и ловкие, никогда не вступают в драку и в чем-то благороднее. Он не мог найти подходящего слова. С недавних пор он понял, за всем этим стоит нечто большее. Девочки уклоняются в сторону красоты, и чем старше, тем сильнее уклоняются, пока не станут женщинами.

Еще он догадался о самом себе. С ним самим что-то происходит, раз он об этом думает. Теперь, глядя на девочку, он спрашивал себя, как бы она выглядела, родившись мальчиком. Кое-что от мальчика в каждой из них проглядывало, и он пытался понять что. Как оно входило в природу девочки, которую он разглядывал? К мальчикам слово «красивый» никак не подходило, да и «некрасивый» тоже. В его классе было тридцать ребят. Он никого бы не выделил по этому признаку. Девочка на его месте смогла бы выделить, ведь один им больше нравится, другой – меньше или вообще ни капли. Если разница налицо, то от нее теперь никуда не деться. Любая девочка будет обращена к нему лишь этой единственной стороной, имеющей знак красоты. Ее человеческая суть начнет ускользать от него, женское начало поглотит все, заставит его в первую очередь видеть пол и только потом, отстранившись от него, если сможет, увидеть ее как сочеловека. С женщинами было легко, их красота не волновала. Да некрасивые и не попадались. Однако с тех пор, как он открыл в людях пол, женские лица тоже стали магнитом. Не потому что нравились. Он хотел понять, сколько в них привлекательного. Но то ли оттого, что плохо одеты или озабочены, устали, их пол заключался лишь в маленьком росте и узких плечах.

Однажды он шел по улице с дядей Пашей. Тот работал у них во дворе, в котельной. Навстречу шла рыжеволосая женщина. Оба обменялись приятными словами и разошлись.