Эдуард взял школьницу за обе руки и положил их себе на живот. Бедняжка думала, что сгорит от смущения, когда её руки коснулись голого торса.

– Обними нормально и сомкни свои руки в замок, пожалуйста.

Только не отпускай меня. Мало ли рубашка порвётся. Я не хочу, чтобы ты свалилась.

Одногодки переглянулись, и Вероника дала соседке понять, что для неё это новое впечатление. Но несмотря на это, девушка сделала всё так, как он и просил. Отступать было некуда, мотоцикл тронулся.

– Спасибо, Эдик! – воскликнула Елена им вслед.

Вероника не могла расслабиться рядом с парнем. Он был первым мужчиной, которого она обнимала. Его приятный аромат пьянил её разум. Девушка всё время находилась в трепетном напряжении. Её тревожила эта близость, и даже пробуждала незнакомые чувства. Она наблюдала, как кудрявые тёмные волосы парня развевались на ветру.

Деревня оказалась чуть больше той, в которой жила Вероника. Они очень быстро объехали весь посёлок. Осматривать там было особо нечего. Неожиданно для девушки Эдуард остановился возле школы и небольшого парка около здания.

– Не хочешь пройтись по школьной территории? – предложил он.

Солнце уже спряталось за горизонт и начинало смеркаться. Школьница под впечатлением ещё не хотела завершать этот день.

– А что? Давай, – она с радостью согласилась, всё также неловко бросая на парня стеснительный взгляд.

Они прогуливались по всему периметру школьной территории. Эдуард вёл себя естественно, рассказывая ей о посёлке.

– Я сам мало, что знаю об этих местах. Может, тебе не интересно?

– Нет, мне интересно. Мне нравится тебя слушать. Сразу видно, что ты учишься на врача…

– А ты откуда знаешь, что я учусь на врача? Лена, наверное, рассказала?

«Блин, что я несу?» – одёрнула Вероника себя, прикусив язык и махнув головой в знак согласия.

– Понятно. Но я надеюсь, что тебе на самом деле интересно меня слушать. Ты скажи правду – я не обижусь.

– Да, всё нормально, – неловко ответила она, сорвав каштановый лист с дерева. – У тебя приятная речь. Нет сленговых словечек или матов. Это очень странно даже.

– А тебе маты режут уши?

– Ну, да. Есть такое дело…

– Так и что же, твои знакомые не матерятся? Никто не ругается совсем? – удивлялся студент.

– Ой, я тебя умоляю! Конечно же, ругаются. Ну, на таком чисто русском языке в деревне мало кто разговаривает. В основном на местном диалекте. А меня это очень раздражает.

– А что с диалектом не так? – переспросил парень.

– Мне деревенский диалект не нравится? Может, это неправильно, но я никогда не повторяла подобных слов из принципа. Как по мне, это признак необразованности. Сборная солянка… Не знаю, сколько там языков? Русский, белорусский, украинский, наверное. И, мне кажется, даже польский присутствует. Если верить истории, Брест и Гродно были под Польшей.

– А ты хорошо учишься?

– Я считаю, что неплохо. А вообще, я беру пример с моей мамы. Она всегда читает в свободное время, хотя поверь, у неё его почти не бывает. Мне нравится её красивая речь и почерк. Я не знаю, как у неё получается так красиво писать. Сколько я не стараюсь, у меня и близко так не выходит.

Эдуард остановился, когда они вернулись на то же самое место, где он оставил свой мотоцикл. При свете школьных фонарей парень смотрел школьнице прямо в лицо.

– Я так понимаю, Ника, что у тебя с мамой хорошие отношения?

– Да, я больше всего люблю общаться с ней. Меня никто так не понимает, как она.

– Тогда понятно. С кем поведёшься, от того и наберёшься. Но я, вообще-то, могу с пацанами материться, если честно. Просто рядом с тобой, с такой культурной девушкой, не хочется, – признался он, взглянув на девушку. – У тебя очень красивые глаза. Они с таким интересом меня изучают. Бегают любопытно. Давно на меня так откровенно никто не смотрел.