Мать вождя позволила мне втереть краску в тело. Но от моих слёз краска растекалась, и старуха мягко меня отстранила. Когда она закончила, вождь спустился в яму и уложил Кы-А на правый бок, головой на восход солнца. Подогнул ему ноги в коленях и подложил его правую руку под щёку. Мне казалось, что мой друг спокойно спит… В изголовье Кы-А вождь аккуратно сложил его инструменты. Я протянула ему обломок орлиной кости с двумя просверленными отверстиями, и он положил его под левую ладонь Кы-А.

– Наполните свои мысли благодарностью, – обратилась к людям старуха, когда её сын вылез из ямы. – Пусть дух Кы-А станет лёгким!

Мужчины и женщины долго стояли в молчании.

– Юноша, которого мы потеряли, был самым необычным в нашей семье, – тихо сказал вождь. – Его мысли бежали быстрее, чем ноги самого быстрого из охотников, и направляли его ловкие руки. Кы-А придумал, как делать наконечники из кремневых пластин и из кости, создал звуки, проникающие в сердце… Пусть дух его станет лёгким! Тело засыпьте получше, чтоб не разрыли гиены.

В яму полетели камни и комки земли. Я зажмурилась, словно каждый брошенный камень бил по Кы-А, причиняя ему боль, и стояла, пока всё не стихло. Кто-то тронул меня за руку, и я услышала голос вождя: Побудь этой ночью со мною, Лил-Ыт.

Его мать утешила бы меня быстрее. Нашла бы мудрые слова, похлопала по плечу, и я затихла бы. Но вождь не говорил мудрых слов, а, укрыв меня шкурой, молча обнимал, как поранившегося ребёнка. Так поступила бы моя ми-а, и от этой мысли я безостановочно всхлипывала. Прошедший день не склеивался в мой голове – слишком неровный скол, как утром сказал мне Кы-А… И ещё он сказал, что звуки, которых нет в природе, рождались в его сердце для меня… А теперь я лежу с вождём, а мой друг… Если бы Космач не отнял у меня копьё… Кы-А бы жил… Жил!

Вождь развернул меня лицом к себе.

– Что ты шепчешь, Лил-Ыт?

– Это Космач виноват!

Он в недоумении приподнялся на локте.

– В чём, Лил-Ыт?

Я говорила, захлёбываясь слезами.

– Кы-А первый увидел гиен… у меня за спиной… и ринулся к ним… чтобы спасти меня… Но у него не было… копья…

– Почему он оставил копьё?

Пока я рассказывала, слёзы иссякли, меня захлестнула жгучая ненависть к Космачу.

Когда я подхватила брошенное Кы-А копьё, Космач вырвал его, прорычав: «Охотник здесь я, а не ты!» И – ничего не сделал! Только когда зубы гиены вонзились в горло Кы-А, он метнул оба копья. Космач хотел, чтобы Кы-А погиб! Поэтому не дал мне всадить копьё в пасть гиене и намеренно задержал свой удар.

Когда я закончила, вождь закрыл ладонью глаза, обдумывая мои слова.

– Это очень серьёзное обвинение, – произнёс он после молчания. – Ты готова его повторить на совете Тойби?

Утром вождь созвал совет.

– Когда человек в опасности, долг того, кто с ним рядом, прийти на помощь. Это – закон нашей Тойби! Лил-Ыт говорит, что Космач нарушил его. Повтори то, что ты рассказала мне, Ли-Ыт.

Услышав мои слова, Космач прыгнул ко мне.

– Девчонка будет меня учить, когда метать копья?!

Вождь полоснул по нему взглядом – острым, как пластинчатый наконечник Кы-А.

– Я верю словам Лил-Ыт.

– Ты веришь всем, кто тебя облизывает? – оскалился Космач.

Тут встал Однорукий.

– Меня никто не облизывает, но я подтверждаю слова Лил-Ыт. Я долго охотился с Космачом и знаю, что удары его копья всегда быстры и точны.

– Почему же пять зим назад ты назвал лучшим охотником не меня? – прорычал Рыжий.

– Потому что лучший охотник становится вождём! Молодой охотник, которого я назвал лучшим, тогда тебе уступал. Вскоре он тебя превзошёл, я это предвидел. Как и то, что, в отличие от тебя, он будет хорошим вождём.