Он ушёл.

В подземелье Асель сидела прижавшись к Кемалю. Впервые за долгое время они были одни. Без кодов, масок, бегства. Только они двое. И предчувствие конца. – Если бы мы не встретились тогда… начала она.

– Я бы всё равно искал тебя, – перебил он. – В каждом городе. В каждом переулке. На каждом языке. Она смотрела в темноту. – Мы умрём? – Нет. Мы выберемся как всегда. Тишина. Потом – слабый стук. Один. Второй. Кто-то приближался. Не солдат. Кто-то иной. Из-за решётки появился силуэт. Женщина в феске. С глазами, знакомыми Асель с детства.

– Сабиха? – прошептала она. – Я всё ещё в «Розе», – сказала та. – Но не на той стороне, где Селим. Пойдёмте. У меня три минуты, пока смена охраны. Они бежали сквозь катакомбы, мимо гнилых труб, древних византийских росписей, где святые смотрели в полумраке. Над городом уже слышались выстрелы. Кто-то начал восстание раньше времени. – Мы опоздали? – Спросила Асель.

– Нет ответил Кемаль. – Всё только начинается. Снаружи толпа скандировала: «Свобода! Конституция!» В небе пылали склады, а в окнах дворца мелькали фигуры. Селим вышел на балкон – и тогда, в ярком свете пожара, его лицо впервые дрогнуло. В руках Кемаля были документы.

– Ты проиграл, – сказал он. – Не потому что мы сильнее. А потому, что ты поверил, будто народ – это пешка. Селим потянулся за пистолетом. Выстрел. Асель опередила его. Пуля вошла точно в сердце. Он пошатнулся. Упал с балкона. И исчез в огне. На утро восстание захлебнулась, не начавшись. Газеты писали о героизме младотурков, о разоблачённом заговоре. Никто не упомянул имён. Только народ знал: Кто-то в темноте решил не продать страну. Кемаль и Асель стояли на крыше старой гостиницы. Город засыпал.

– Мы победили? – спросила она. Он посмотрел на неё. – Мы остались живы. А это уже победа. Она взяла его за руку. – И теперь? Он улыбнулся: – Теперь – начнётся настоящая война.

Глава XI. Портрет в тени трона

Константинополь был спокоен лишь на первый взгляд. На базарах по-прежнему спорили о ценах и на инжир и кофе, в мечетях стали чаще молиться о мире. Газеты писали спасение империи, о разоблачённом перевороте в Салониках – но ни слова не говорили о человеке, чьё имя Асел и Кемаль теперь произносили с ледяным страхом Хасан Рауф-паша, личный советник султана, с внешностью святого и душой, выточенной из яда. Именно он стоял за кулисами сговора с иностранцами. Он управлял деньгами, назначал агентов, устранял свидетелей. Он был тем, кто пообещал Лондону Босфор, Петербургу – Карс, а себе – трон после падения Абдул – Хмида.

– Если мы не дойдём до него, – сказал Кемаль, – всё, что мы сделали в Салониках, окажется пылью. – Он близко к султану, – сказала Асель. – Мы не сможем попасть в дворец. Но я знаю, кто сможет. К ней в дом пришла Айше-Ханум – пожилая гувернантка, некогда служившая в гареме, а ныне – полуслепая, полузабытая, но всё ещё уважаемая.

– Ты всё такая же, Асель, – сказала она, трогая лицо пальцами. – Только теперь в тебе огонь. Как в твоей матери.

– Мне нужен путь в Йылдыз, – сказала Асель. Старуха молчала, но потом вздохнула: – Ты идёшь к змеиному гнзду. Если войдёшь – назад уже не будет. Ты готова?

– Я уже там.

Проникновение во дворец было искусством. Айше–Ханум ввела Асель как служанку одной из наложниц. Кемаль остался с наружи – готовый сорвать операцию в любую минуту. Асель поскользнулся в залы Йылдыз, как тень. Там – мраморные полы, зеркала, ароматы ладана. И за всем этим – сеть тайных комнат, где хранились досье, аудиенции, приказы без подписи. Она видела Рауф – Пашу издали: высокий, спокойный, в белом. Он смотрел на карты Балкан, говорил с представителем британской миссии и гладил бороду с видом пророка.