Мы обсуждали общие проблемы и техногенные аварии и катастрофы, обсуждали радиационную безопасность. Нами был сделан вывод, что утилизация атомных подводных лодок проводится неправильно, Минобороны не справляется с этой задачей, надо передать работу Минатому. И это было сделано. На наши решения до сих пор ссылаются.

Атомная подводная лодка «Комсомолец»

Делалось все быстро. В ноябре было заседание по гибели подводной лодки «Комсомолец». Дальше, в декабре – об уничтожении химического оружия, о деградации почв. 11 января – ультрафиолетовая радиация и обеспечение экологической безопасности. В феврале – территория Северного Прикаспия. Март – о качестве продовольственного сырья и продуктов питания. Апрель – загрязнение подземных вод.

Май – об угрозе экологической безопасности от ввоза токсических отходов.

Тогда в ФСБ была создана экологическая группа по нашему наущению. Они нам представили записку о том, что, по их данным, Россия используется как свалка для европейских токсических отходов. В районе Питера была построена дорога какой-то австрийской фирмой. И эту дорогу построили якобы на очень выгодных для России условиях. Но одним из условий строительства была закладка фундамента дороги на основе материалов компании-застройщика. Так вот, они в фундамент заложили токсические отходы, завезенные из Австрии. Дорогу в итоге ликвидировали, а эту фирму больше не стали к нам пускать.

Июнь – о расхищении лесных ресурсов. Июль – об обеспечении экологической безопасности при чрезвычайных ситуациях. Я тогда еще издевательски говорил, что нам не нужно никакого Совета министров, а нужно только одно МЧС, которое только-только было создано. После этого на меня обиделся Шойгу. И много позже на каком-то Совете безопасности, где меня не было, Шойгу сказал, что он очень недоволен работой Яблокова, который допускает раскрытие государственных секретов: опубликовал карту расположения складов с химическим оружием с такой точностью, что она может служить «подспорьем для террористов». Карту мы с Федоровым действительно опубликовали, но она была открытая.

Нашей комиссией в Совете безопасности впервые было рассмотрено влияние космической деятельности на экологию. Уже потом этой темой занялся С. Кричевский и другие исследователи. На наши документы по экологической опасности космической деятельности и по сей день ссылаются. На основании собранных нами данных были приняты разные решения, в том числе и отдельно по некоторым регионам. Например, Якутия, загрязненная остатками вторых ступеней ракет, до сих пор руководствуется нашим документом.

Всего было выпущено четыре тома документов Межведомственной комиссии по экологической безопасности Совета безопасности России. Три тома – под моим руководством, четвертый – Валерием Меныциковым, когда меня в Совбезе уже не было. Мы планировали работу заранее, поэтому даже после моего ухода план работ, который мы наметили, соблюдался.

Мой уход из Совета безопасности был связан со следующим. Комиссия по экологической безопасности активно работала с 1993 по 1995 год. И потихонечку я начинал замечать, как изменилось отношение к экологии, как среди входящих в мою комиссию министров и замминистров, так и в Кремле. Раньше и я сам ходил к Ельцину по вопросам экологии, и к экологии относились с придыханием и пониманием, а к 1995 году потихонечку это стало уходить. Раньше, если я говорил о каких-то экологических проблемах, то встречал хотя бы внимание, а часто и заинтересованность. Потихонечку это заинтересованное отношение исчезало. Я стал все чаще встречать в Кремле, как я это называю, «рыбьи глаза»: я разговариваю с человеком и чувствую, что он не верит мне, когда я говорю об экологических проблемах. Он думает, что я под видом экологических проблем хочу сказать о каком-то экономическом проекте, который может принести обогащение, или возможность влияния, или что-то еще.