Решение о расстреле Белого дома кардинально противоречило моим представлениям о развитии России, этого просто не должно было быть. Я, конечно, не был защитником Белого дома, хотя среди защитников были мои друзья: Меныциков и другие. Я был на стороне Ельцина, но не мог принять его решения об использовании оружия. И я подал заявление об отставке, думая, что Ельцин меня выгонит. Он же был очень жестким человеком, я уже приводил пример с увольнением министра здравоохранения А. Воробьева, также он уволил министра топлива и энергетики РФ В. Лопухина.

Я написал заявление Ельцину об отставке. Тогда как «запасной аэродром» я создал Центр экологической политики России, полагая, что ухожу в «вольное плавание».

Но Ельцин при всей его жесткости и даже жестокости к людям относился достаточно внимательно. И он спросил своего помощника: «А чего Яблоков хочет?» Я подумал-подумал и сказал, что хочу создать комиссию по экологической безопасности в Совете безопасности. И указ о моем назначении начинался так: «Учитывая желание Яблокова сосредоточиться на работе в Совете безопасности». То есть он с уважением отнесся к моей просьбе, не бросил в меня камень. Видимо, он понимал, что я не играю в какие-то игры.

Рабочая поездка А. Яблокова в составе делегации народных депутатов России с председателем Госатомнадзора Юрием Вишневским (на фото № 1 четвертый слева). Горно-химический комбинат в Железногорске, Красноярский край, 1992 г.

На этом месте в Железногорске планировалось строить завод по переработке отработанного ядерного топлива из-за рубежа

Обращение А. Яблокова и В. Данилова-Данильяна к президенту Б. Ельцину заставило его изменить формулировки своего первоначального указа, разрешающего строительство РТ-2. Спустя год по решению Верховного суда России соответствующий абзац этого злосчастного указа был вообще отменен как противозаконный

Поездка на Белоярскую АЭС. 1993 г.

Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что было два Ельцина. Один Ельцин – Ельцин стремящийся, это с 1988 по 1994 год, наверное. И я поверил этому Ельцину, что он может повести страну к этому светлому будущему. В 1993 году он сделал колоссальную ошибку, пошел на открытый конфликт, допустил расстрел Белого дома. И после этого конфликта я подал заявление. Но в целом я все-таки считал, что хочу продолжать реформы и помогать Ельцину реформировать Россию. Это был Ельцин демократический, резкий, который ошибался, дела которого я не всегда мог одобрить. Но в целом все его движения, то, что он делал с Россией, были направлены на то, чтобы сделать Россию демократической. Другого Ельцина, после 1995 года, я уже знал мало и наблюдал издалека. Он был какой-то потухший. Не только потому, что был болен. Не знаю, попал ли он под влияние семьи, Березовского, кого-то еще. Но мое ощущение личное такое: Ельцин до 1994 года – это один человек, а потом – другой человек, который мне не особенно нравился и за которым я не хотел идти.

Я искренне считал, что Комиссия по экологической безопасности в Совете безопасности может сделать многое. И она действительно сделала очень многое. Мы проводили заседания регулярно: 12 октября – первое заседание, 9 ноября – следующее, и дальше ежемесячно. Это была единственная комиссия Совета безопасности, которую возглавлял штатный сотрудник Администрации президента. Все другие комиссии возглавлялись министрами или членами правительства. Документооборот моей комиссии превышал документооборот всего Совета безопасности в несколько раз.

Как мы работали? Мы сформулировали свою позицию, видение экологической безопасности. Начали с рассмотрения концепции экологической безопасности и дальше двигались по плану, шаг за шагом. По каждому вопросу мы создавали специальные рабочие группы, которые возглавлялись обычно министром или заместителем министра по направлению. Готовили большой материал, который распространялся на Совете безопасности, и потом шло обсуждение. Результаты обсуждения мы фиксировали, по результатам обсуждения направляли письма. Вот, например, было принято решение о создании Экологической службы Министерства обороны, и такая служба была создана.